Сэмюэл Пиквик (англ. Samuel Pickwick) - литературный персонаж, созданный Чарлзом Диккенсом. Мистер Пиквик - богатый старый джентльмен, эсквайр, основатель и бессменный президент Пиквикского клуба.
Источник: роман "Посмертные записки Пиквикского клуба"
Мистер Пиквик - главное действующее лицо в первом романе Чарлза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба». События разворачиваются в 1827-1828 годах. Сэмюэл Пиквик решает расширить свои представления о мире, поэтому в рамках Пиквикского клуба создает корреспондентское общество, целями которого являлись постоянные путешествия и «научные наблюдения» за современниками. В первый же день, после учреждения корреспондентского общества, Пиквик готов к приключениям:
«С бритьем, одеванием и кофе покончено было быстро; не прошло и часа, как мистер Пиквик с чемоданом в руке, с подзорной трубой в кармане пальто и записной книжкой в жилетном кармане, готовой принять на свои страницы любое открытие, достойное внимания, прибыл на стоянку карет.»
Чарлз Диккенс рисует старую Англию с самых различных её сторон, прославляя то её добродушие, то обилие в ней живых и симпатичных сил, которые приковали к ней лучших сынов мелкой буржуазии. Он изображает старую Англию в добродушнейшем, оптимистическом, благороднейшем старом чудаке, имя которого - мистер Пиквик - утвердилось в мировой литературе где-то неподалёку от великого имени Дон-Кихота. Если бы Диккенс написал эту свою книгу, не роман, а серию комических, приключенческих картин, с глубоким расчётом прежде всего завоевать английскую публику, польстив ей, дав ей насладиться прелестью таких чисто английских положительных и отрицательных типов, как сам Пиквик, незабвенный Сэмюэл Уэллер - мудрец в ливрее, Джингль и т. д., то можно было бы дивиться верности его чутья. Но скорее здесь брала своё молодость и дни первого успеха. Этот успех был вознесён на чрезвычайную высоту новой работой Диккенса, и надо отдать ему справедливость: он тотчас же использовал ту высокую трибуну, на которую взошёл, заставив всю Англию смеяться до колик над каскадом курьёзов Пиквикиады.
Личность Пиквика
С первых страниц романа Чарлз Диккенс вырисовывает мистера Пиквика, как добродушного, честного, бескорыстного английского джентльмена, перевоплотившегося по ходу романа из суетливого обаятельного бездельника в героически-комического благодетеля, существующего для того, чтобы помогать ближним своим в обустройстве их счастья. Однако, согласно более глубокой задумке автора, изменений в Пиквике не происходит, меняется читатель по ходу чтения романа: после прочтения первых глав у него Пиквик ассоциируется со стереотипными представлениями о богачах, как о бестолковых бездельниках, ближе к концу романа стираются стереотипные представления и в Пиквике читатель видит уже благородного человека.
Читателю, безусловно, запомнились сияющие глаза и добрая улыбка мистера Пиквика, не раз возникавшие у него на лице.
Сэмюэл Уэллер - слуга Пиквика, просит его отпустить повидаться с отцом. Ответ Пиквика был следующим:
«- Конечно, Сэм, конечно! - сказал мистер Пиквик, у которого глаза заблестели от удовольствия, вызванного этим проявлением сыновнего чувства со стороны его слуги и спутника. - Конечно, Сэм!»
Старая петарда. Иногда доброта Пиквика доставляла ему немало проблем. Однажды Пиквик был обманут слугой хитрого злодея - Альфреда Джингля, который направил мистера Пиквика в женский пансионат, тот в свою очередь, руководствуясь желанием разоблачить мошенника, отправился-таки в пансионат. Однако, женщины, снимавшие жилище в пансионате, восприняли Пиквика как вора и подняли тревогу, а Джингль со слугой в это время уезжает из города, называя обманутого Сэмюэла Пиквика старой петардой.
Мистер Пиквик мог постоять за себя. Во Флитской долговой тюрьме, куда великий муж попал по нежеланию платить мошенникам Додсону и Фоггу за проигранное дело в суде, один заключенный, по имени Зефир, сорвал с головы Пиквика ночной колпак и надел его другому пьяному джентльмену. Пиквик, конечно, воспринял это как издевательство и нанес обидчику удар в грудь:
«Пиквик, отнюдь не предупреждая о своем намерении, энергически спрыгнул с постели и нанес Зефиру такой ловкий удар в грудь, что в значительной мере лишил его той легкости дыхания, которая связывается иногда с именем Зефира.»
Положительно прекрасный герой. Сэмюэла Пиквика, наряду с Дон Кихотом и Жаном Вальжаном, героем романа Виктора Гюго «Отверженные», нередко причисляют к группе положительно прекрасных героев.
Названы именем Пиквика:
Чай «Пиквик»
Чай «Пиквик» - торговая марка чая голландской компании Douwe Egberts.
Синдром Пиквика - альвеолярная гиповентиляция, сопровождающаяся повышенной сонливостью. Наблюдается при выраженном ожирении. На самом деле мистер Пиквик к данному синдрому не имеет никакого отношения, но в романе «Посмертные записки Пиквикского клуба» встречается жирный парень Джо, который страдал выраженным ожирением и часто спал.
Пиквики - кружок разночинной интеллигенции в Екатеринославе в 1857-1860 годах (до 1858 «Общество самосовершенствования»)
2. Мистер Пиквик пускается в путь
Бедный Боз! Парламент распущен на рождественские каникулы, и теперь он мог бы оставаться у Хогартов подольше. Теперь можно было бы не думать с тоской о том, что ночью еще предстоит расшифровать стенограмму, рано утром отнести отчет в редакцию, а затем отправляться на какое-нибудь дурацкое собрание и записывать словоизлияния доморощенных политиков и думать при этом, что и Кэт, и ее милая сестра Мэри ждут его и проклинают вместе с ним тяжелую долю репортера. Теперь работы по газете куда меньше, можно даже не так торопиться с очередным скетчем для «Белль’с Лайф» и получше его отделывать. Но договор с Чепмен и Холл, издательской фирмой, правда, еще совсем неизвестной, но, кажется, солидной, заставляет его не идти к Хогартам, а сидеть дома и писать.
Он пишет план первого выпуска своего сочинения - сочинения, которого пока еще нет. На клочке бумаги он извещает свою любимую Кэт о том, что должен засесть за этот план, который нельзя больше откладывать, потому что фирма Чепмен и Холл поручила ему одному осуществить задуманное начинание и это будущее его произведение намерена иллюстрировать гравюрами на дереве. Он и так оттягивал представление плана, а теперь подошел последний срок. В пятницу утром фирма должна иметь проект сочинения и, волей-неволей, он вынужден пойти на самоотречение - сидеть дома и писать. На письмеце он ставит дату: «Среда, вечер, 1835».
Фирма Чепмен и Холл, пока еще неизвестная, но, кажется, солидная, согласилась отказаться от первоначальной идеи «Клуба Немврода». Доводы Чарльза убедили фирму. И мистеры Чепмен и Холл порешили предоставить Бозу свободу в выборе сюжета будущего сочинения. Но мистер Боз должен помнить: выпуски этого сочинения не должны запаздывать. Проект клуба, члены коего объединились для научных изысканий, не вызвал их возражений. Если Боз пошлет несколько членов клуба - пусть это будет Пиквикский клуб - в поездку навстречу приключениям, фирма желает только одного: чтобы эти приключения были юмористическими, занимательными и понравились бы читателю.
Роберт Сеймур тоже отказался от своего предложения. Прекрасно. Он будет иллюстрировать сочинение Боза. Четыре гравюры на дереве ежемесячно, на каждый выпуск.
И Чарльз начал писать «Посмертные записки Пиквикского клуба».
Конечно, среди читателей не найдется такого, который будет доискиваться, один ли мистер Пиквик, президент и основатель клуба, предается научным изысканиям или среди клубменов находятся и другие столь же пытливые умы. Читатель должен удовлетвориться тем, что мистер Пиквик прославил свое имя научным сочинением. Но каким?
Тема должна быть связана с предместьем Лондона. Это позволит отправить мистера Пиквика из Лондона в другие города, а в дороге приключения сами идут навстречу, их не надо изобретать.
Почему бы в таком случае не подтрунить над рыболовами, которые на долгие часы застывают с удочкой в руках, сидя на бережку многочисленных прудов в лондонских окрестностях? Мистера Пиквика можно сделать самой смешной разновидностью этой комической породы - ученым рыболовом, написавшим знаменитый трактат о какой-нибудь мелкой рыбешке. Члены клуба должны быть потрясены научными достоинствами этого ученого труда и, преклоняясь перед гениальными изысканиями ученого в хемстидских прудах, могут послать его для наблюдений уже не над рыбешкой, а над людьми и нравами. Чем высокопарней изложить цели и мотивы, побудившие членов клуба отправить своего президента, а в придачу к нему трех других джентльменов, вон из Лондона - тем комичней будет завязка.
А затем можно забыть о клубе и пуститься с четырьмя клубменами по дорогам Мидльсекса. Надо только оговорить, что мистер Пиквик и его спутники будут-де сообщать в клуб о своих наблюдениях, во славу и для процветания науки.
Но каким на вид должен быть ученый муж, мистер Пиквик?
Роберт Сеймур полагал, что ученый муж, погруженный в изыскания на благо человечества, не уделяет должного внимания чревоугодию, и потому лучше изобразить его сухопарым, высоким джентльменом. Соображения художника были небезосновательными, и Чарльз не возражал. Сеймур даже сделал эскиз сухопарого мистера Пиквика.
Мистер Чепмен, глава фирмы, посоветовал изменить внешний вид президента клуба. Публика не привыкла к тощим комическим персонажам. В Ричмонде, неподалеку от Лондона, живет его друг, джентльмен пожилой, с весьма упитанной круглой физиономией, украшенной очками, и с солидным брюшком. Джентльмен любит франтить, несмотря на крайне пухлые ляжки, он любит носит штаны в обтяжку, чем вызывает протест леди.
Должно быть, мистеру Чепмену удалось его описать, так как и Чарльз и Сеймур решили заменить тощего Пиквика толстым. Чарльз, подумав, пришел к заключению, что новая внешность быть может, подходит к мистеру Пиквику больше. Он в сущности не собирался превращать Пиквика в сухого ученого, ведь президент клуба был раньше коммерсантом, а когда сколотил себе не очень большое, но вполне независимое состояние, отдал свой мозг делу прогресса и на благо человечества.
Таким образом, живший в Ричмонде любитель мышиного цвета штанов в обтяжку и черных гетр, мистер Джон Фостер, сам того не ведая, вышел из под гравировальной иглы Сеймура мистером Сэмюэлем Пиквиком.
Этим превращением оказалось недовольно одно лицо, а именно - новый приятель Чарльза, мистер Форстер, литератор. Когда Чарльз сообщил ему о прототипе глубокого исследователя рыбного населения в пригородных прудах, мистер Форстер почти обиделся. Фамилия его произносится точь-в-точь, как фамилия джентльмена из Ричмонда, да к тому же они тезки. Мистер Форстер готов был усмотреть в этом совпадении глубокий смысл и сначала отказывался признать его случайным.
Посылая мистера Пиквика в поездку для прогресса науки и в просветительных целях, надо было дать спутников президенту клуба.
Чарльз дал ему в спутники трех молодых джентльменов. Первого из них он сделал любителем прекрасного пола, но, несмотря на свое сердце, слабое в борьбе с очарованием леди, молодой мистер Тапмен еще не связал себя супружескими узами. Второго, мистера Уинкля, он наделил спортсменскими наклонностями, а третьего, мистера Снодграса, - поэтическими. Все три спутника видели в мистере Пиквике вождя и почитали его образцом не только учености, но и добродетели.
Итак, четверо пиквикистов были изобретены. Мистер Пиквик усажен в кэб и отправлен к стоянке пассажирских карет. Там должны были его ждать молодые сочлены клуба, и оттуда всем четверым надлежало отправиться на поиски приключений.
Впрочем, фантазия Чарльза не позволила ему дождаться, пока пиквикисты выедут за пределы Лондона. Завязка первого приключения произошла еще в кэбе, в котором мистер Пиквик направлялся к месту свидания со своими молодыми друзьями. Любознательность мистера Пиквика послужила хорошим мотивом для такой завязки, и когда кэбмен заподозрил в своем пассажире шпиона и принялся расправляться кулаками со всеми четырьмя пиквикистами, можно было ввести в действие новое лицо.
В адвокатской конторе мистера Блекмора, где Чарльз работал клерком, подвизался на том же амплуа клерка некий Поттер. Как и Чарльз, Поттер любил театральные представления; как и Чарльз, он был завсегдатаем театра. Чарльз изучил его хорошо, и, если судить по незнакомцу, возникшему на первых же страницах «Посмертных записок Пиквикского клуба», клерк Поттер прежде всего обладал своеобразной манерой выпаливать отдельные фразы, не связывая их иными знаками препинания, кроме многоточий, причем эти фразы не соединялись между собой обычными логическими скрепами. Можно также думать, что упомянутый Поттер, кроме своеобразной манеры говорить, обладал мюнхгаузеновским даром, не смущаясь, измышлять небылицы…
Так на первых шагах пиквикистов на стезе приключений, которых ждала от них издательская фирма Чепмен и Холл, появился незабываемый мистер Джингль.
Чарльз писал, черкал и вновь писал волнующий диалог пиквикистов с обретенным новым знакомым, описывал их приезд в Рочестер, где решил отправить их на благотворительный бал, на котором им надлежало ввязаться в приключение.
Но приходилось отрываться от «Пиквика» и для скетча, требуемого редактором «Белль’с Лайф», и для репортажа, требуемого редактором «Морнинг Кроникль». Правда, рождественские каникулы были в самом разгаре, приближался новый год, и репортерской работы было необычно мало, но Чарльз уже давно начал писать двухактный водевиль с музыкой «Деревенские кокетки». И как он ни старался, чтобы рукопись водевиля не попадалась ему на глаза, ничего из этого не выходило. Снова и снова он вносил в водевиль поправки, а затем почти без паузы переходил к рукописи «Пиквика». Его самого удивляло, что «Пиквик» не мешал водевилю, а эти два опуса не мешали еженедельным скетчам.
Кэт и Мэри были в курсе всех событий, подстерегающих мистера Пиквика и его молодых друзей. Но нельзя сидеть одновременно за письменным столом на Фарниваль Инн и в гостиной Хогартов, и, как ни хочется быть у Кэт, приходилось посылать ей записочку: «В данный момент я усадил Пиквика и его друзей в рочестерскую карету, и они едут без помех в обществе субъекта, совсем непохожего на тех, кого я до сей поры описывал, который, льщу себя надеждой, будет, несомненно, иметь успех. Я хочу доставить их с бала в гостиницу, прежде чем лягу спать; полагаю, что это займет у меня времени по крайней мере до часу или двух. Издатели будут здесь утром, так что вам легко понять, что выбора у меня нет, надо сидеть за столом».
Первые страницы «Пиквика» Чарльз отделал окончательно в самом начале нового года. Чепмен и Холл одобрили начало, сдали рукопись в набор. Скоро корректурные гранки вручены были Сеймуру. Он взялся за карандаш и набросал первый рисунок: двенадцать джентльменов вокруг стола заседаний внимают мистеру Пиквику, помахивающему рукой во время своей речи.
Приятель мистера Чепмена, обитавший в Ричмонде, мог быть удовлетворен: президент Пиквикского клуба облечен был точь-в-точь в такие же штаны, какие носил он. Словно лайковая перчатка, штаны облегали весьма округлые формы, какие были и у него. И так же, как он, президент клуба питал пристрастие к черным гетрам. Для того чтобы читающая Англия могла вскоре лицезреть без помех эти детали туалета, Роберт Сеймур заставил дородного мистера Сэмюэля Пиквика влезть на стул.
Из книги Некрасов автора Скатов Николай Николаевич Из книги Господин Ганджубас автора Маркс Говард Из книги Тесла: Человек из будущего автора Чейни Маргарет Из книги Мсье Гурджиев автора Повель ЛуиГлава 9 Прямой путь, окольный путь Международная Ниагарская комиссия, которая многие годы колебалась между зловещими аргументами Эдисона и лорда Кельвина об опасностях переменного тока, в октябре 1893 года объявила, прямо как предсказывал Вестингауз, что заключает с его
Из книги Бридж – моя игра автора Горен Чарльз Генри Из книги Игорь Тальков. Стихи и песни автора Талькова Татьяна Из книги Вспомнить, нельзя забыть автора Колосова МарианнаМИСТЕР «X» Слышал я, что в космос посланы сигналы, Дабы обнаружить «братьев по уму», И с тех пор на сердце как-то полегчало. Что вас удивляет? Это как кому. Всматриваюсь зорко ясными ночами То в созвездье Ворон, то в созвездье Рак И в Кассиопею все смотрю часами. Что вас
Из книги Минуя границы. Писатели из Восточной и Западной Германии вспоминают автора Грасс ГюнтерМАРИАННА КОЛОСОВА. «ИХ» ЖЕЛТЫЙ ПУТЬ (газета «Новый путь» № 208 от 6 июня 1936 года) Журнал в желтой обложке. На желтом фоне черная свастика. На свастике белый двуглавый орел с тремя коронами. В центре орла фигура, смутно напоминающая Георгия Победоносца на коне. Это юбилейный
Из книги Оскар Уайльд автора Ливергант Александр ЯковлевичЮлия Франк ПУТЬ ЧЕРЕЗ ПОВЕСТВОВАНИЕ - ПУТЬ ЧЕРЕЗ ГРАНИЦУ. Приглашение © Перевод А. Кряжимская Двадцать лет прошло с тех пор, как летом 1989-го от Берлинской стены начали откалываться кусочки, осенью того же года она зашаталась, а в ночь с 9 на 10 ноября (через несколько недель
Из книги Хогарт автора Герман Михаил ЮрьевичВместо предисловия «ПУТЬ ПАРАДОКСА - ЭТО ПУТЬ ИСТИНЫ» Читатель, тем более юный, не делит книги на русские и переводные. Вышли в свет на русском языке - значит, русские. Когда мы в детстве и отрочестве читали Майн Рида или Жюля Верна, Стивенсона или Дюма, нам едва ли
Из книги Диккенс автора Ланн Евгений ЛьвовичМИСТЕР ХОГАРТ, МИСТЕР КЕНТ, СЭР ДЖЕЙМС ТОРНХИЛЛ И ЮНАЯ МИСС ДЖЕЙН На этот раз он затеял скандал на целый Лондон. Скандал затянулся надолго. И, как обычно с Хогартом случалось, курьезные подробности этой истории несколько затмили ее вполне серьезную суть.Не следует думать,
Из книги Отрывки из Ничего автора Ванталов Борис3. Мистер Пиквик застрял в пути Близился февраль. Парламент уже отдохнул и снова призван был к своим обязанностям. Но Чарльз не отдохнул нисколько, а теперь работы еще прибавилось с открытием палат. Надо было отказаться хотя бы от еженедельных скетчей в газете.И он пишет
Из книги От Жванецкого до Задорнова автора Дубовский МаркМИСТЕР Х Конечно, я допускает (ы понимаю), что процесс тоже может превратиться в сюжет (Кафка, например), став массовым явлением. Но пока он еще свеж, можно наслаждаться непредсказуемостью результата.Я верю, схема будет!Конечно, без нее не обойтись, но задача ы быть впереди
Из книги Коко Шанель автора Надеждин Николай ЯковлевичМистер Бин Популярный английский актёр-комик Роуэн Аткинсон не приехал на «MORE SMEHA» по менее трагичной причине.Мы переписывались с Роуэном полгода. Интеллигентный британец обрадовался, что его знают в неведомой Латвии, посетовал, что об Аркадии Райкине ничего
Из книги Уроки любви. Истории из жизни А. Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады автора Госвами Бхакти Вигьяна14. Мистер Кейпл Шанель не была злопамятной, но никогда не прощала несправедливых, незаслуженных обид.Они всё-таки поехали в Виши. На том же большом автомобиле, на котором Бальзан впервые привёз Коко в замок Руайо. И Габриель насладилась всем сполна – созерцанием
Из книги автораМистер Бразилия Злоупотребление как наказанием, так и поощрением разрушает отношения. Шрила Прабхупада идеально чувствовал меру и в том, и в другом, и потому его наказания и похвалы не отдаляли учеников, а делали их еще ближе к нему и Кришне.Махавира:Прабхупада
Друзья, обратите внимание на интересный ЖЖ Дениса Кокорина "Занимательная Англия", посвященный британской истории, литературе, языку. Ниже перепост из него. Если вам это интересно, то блог enjoy_england можно добавить в друзья!
Оригинал взят у enjoy_england в Мистер Пиквик и его собутыльники. О напитках в романах Чарльза Диккенса
Есть на свете книги, после прочтения которых в душе воцаряется мир, а в сердце - покой. По крайней мере на время. Однако свойство этих книг такого, что их можно перечитывать регулярно и каждый раз получать необходимую порцию положительной энергии. Иметь под рукой литературный транквилизатор - большое счастье, которое, возможно, улыбается не всякому. В том смысле, что некоторым людям, несмотря на изрядное количество сношенных башмаков или прожитых лет (кому как больше нравится) такая книга в руки не попадалась.
А вот мне повезло… Но прежде - немного лирики. Мир, в котором мы живем, богат и разнообразен. Найти на нашей планете двух человек с совершенно одинаковыми вкусами и пристрастиями - задача не из легких. Бывают группы единомышленников, где каждый радеет за общее дело. Однако приглядевшись, мы обнаружим, что члены таких объединений отличаются друг от друга так же, как вода от огня. Один, к примеру, любит пиво,
Nirvana
и футбол; другой - виски, Шопена и театр; а третий пьет исключительно чай из полевых трав и предпочитает проводить свободное время в тишине и желательно в одиночестве. Я это к тому, что книга, оказывающая целебное воздействие на меня, может вызывать полное равнодушие у миллионов других читателей.
Так вот, мне повезло. Много лет назад, гуляя по книжному магазину, то есть стоя перед стеллажом «Литература на иностранных языках», я наткнулся на «Посмертные записки Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса. «Хм, - подумал я, - пожалуй, стоит приобщиться к классике». И я приобщился. Хотя размерчик и вызывал тревогу. Но начав читать, я уже не смог остановиться. Почему? Во-первых, лингвистическое удовольствие. Во-вторых, замечательный юмор. И в-третьих, мистер Пиквик воплощает собой все самое хорошее, что есть на свете - любовь к ближнему и доброту. А развив в себе эти два качества, ты обретаешь счастье (на мой, конечно, взгляд). Иными словами, через своего героя автор учит нас быть счастливыми. И хотя за эту миссию брались многие, исполнение Диккенса мне ближе всего.
Чарльз Диккенс в 49-летнем возрасте, фотография Джорджа Херберта Уоткинса
И вообще, как сказал как-то Лев Толстой: «Просейте мировую прозу - останется Диккенс». И он совершенно прав. Я считаю, что человек, прочитавший все работы этого английского писателя, познал жизнь сполна.
Шерлок Холмс: Мистер Ватсон!
Доктор Ватсон: Да-да?
Шерлок Холмс: Это роман?
Доктор Ватсон: Да!
Шерлок Холмс: Вы что, читаете романы?
Доктор Ватсон: А вы хотите сказать, что… не читаете? Это же Диккенс!
Кадр из фильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»
Но довольно морализаторства! Перейдем к делу. В «Записках Пиквикского клуба» есть один пикантный нюанс: все герои романа постоянно потребляют поднимающие настроение напитки. То есть выпивают, бражничают, бухают, замаривают червячка-алкаша, киряют, квасят, колдыряют, мензурят, закладывают за воротник и так далее.
- Так и есть! - пролепетал мистер Уинкль, роняя фрак. - Я выпил после
обеда слишком много вина, и мне смутно помнится, я выходил на улицу и курил сигару. Факт налицо - я был очень пьян...
В самом деле, алкоголь в романах Диккенса льется пивною рекою с портвейными берегами, ромовыми проливами, джиновыми притоками и еще черт знает чем. В одних только «Записках» спиртные напитки упоминаются более 250 раз (в английском, конечно, тексте). Но что же именно пьют герои одного из моих любимейших произведений?
- О да! - отозвался мистер Пиквик, когда слуга поставил перед ним графинчик бренди и горячую воду.
Мистер Пиквик. Иллюстрация Джозефа Клейтона Кларка (Кида)
О да! Разбавленное горячей водой бренди - бесспорно самый распространенный напиток в работах старика Чарльза. В похождениях Пиквика эта комбинация встречается уже во второй главе:
- Лакей! - заорал незнакомец, неистово потрясая колокольчиком. - Стаканы
- грог, горячий, крепкий, сладкий, на всех.
Позвольте, какой еще грог?! Ведь в оригинальном тексте черным по белому написано: ‘
Here , waiter !.. glasses round - brandy-and-water , hot and strong, and sweet, and plenty. Более того, в русском варианте к этому пассажу даже имеется примечание, в котором говорится: «Грог - ром, разбавленный наполовину водой ». А это, друзья мои, уже плевок в лицо пьянствующим эстетам. Потому что ром изготавливается из сахарного тростника, а бренди - из винограда. Иными словами, толмачи предлагают русскоязычному читателю совершенно другой напиток. Так что будьте бдительны: если вы хотите получать информацию из первых уст - читайте Диккенса в оригинале, ибо в переводах таких неточностей полным-полно.(Примечание: при написании этого текста я использовал перевод «Записок» Евгения Ланна и Александры Кривцовой - первый попавшийся мне в сети. Я знаю, что это далеко не единственная версия. Но признаюсь, выискивать другие мне категорически не хочется, тем более что зарисовка посвящена напиткам, а не переводам).
Но вернемся к разбавленному горячей водой бренди . Рецепт чрезвычайно прост: наливаете в стакан воды и добавляете по вкусу бренди. Однако если ваша страстная натура не приемлет мелочности, то сделайте наоборот: налейте бренди, а затем добавьте по вкусу воды и почувствуйте себя истинным викторианцем.
Следующий экспонат.
Наконец, мистер Стиггинс, который, судя по многим совершенно
неоспоримым симптомам, влил в себя ананасного грогу
ровно столько, сколько мог вместить, взял шляпу и распрощался.
(
Здесь
у
нас
снова
грог
,
но
мы
будем
исходить
из
оригинала
: At length Mr. Stiggins, with several most indubitable symptoms of having quite as much pine-apple rum-and-water
about him as he could comfortably accommodate, took his hat, and his leave).
Если вы читали «Записки», то наверняка помните, что мистер Стиггинс был проповедником, призывающим общественность к трезвости. При этом сам он, как водится, не просыхал.
- Какой напиток вы предпочитаете, сэр? - спросил Сэм.
- О мой милый молодой друг, - отвечал мистер Стиггинс, - все напитки
суета сует!
- Пожалуй, это верно, сэр, - отвечал Сэм, - но какую суету вы предпочитаете? Какая суета вам больше пришлась по вкусу, сэр?
- О мой молодой друг! - отозвался мистер Стиггинс. - Я презираю их все.
Если есть среди них одна менее ненавистная, чем все остальные, то это напиток, именуемый ромом. Горячий ром, мой милый молодой друг, и три кусочка сахару на стакан
.
("Wot"s your usual tap, sir?" replied Sam.
"Oh, my dear young friend," replied Mr. Stiggins, "all taps is vanities!"
"Well," said Sam, "I des-say they may be, sir; but wich is your partickler wanity? Wich wanity do you like the flavour on best, sir?"
"Oh, my dear young friend," replied Mr. Stiggins, "I despise them all. If," said Mr. Stiggins—"if there is any one of them less odious than another, it is the liquor called rum. Warm, my dear young friend, with three lumps of sugar to the tumbler
.")
Мистер Стиггинс потягивает разбавленный ананасовый ром.
Иллюстрация из книги «Посмертные записки Пиквикского клуба»
Так вот, ананасовый ром . Этот напиток готовится в домашних условиях, желательно за городом, под стрекотание сверчков и веселое потрескивание дров в камине.
Ингредиенты:
1 пинта темного рома
- 1 пинта ананасового сока
- Сахар (тростниковый) по вкусу
Для начала необходимо определиться с объемом. Я специально оставил английские единицы, чтобы создать антураж. Речь здесь идет об имперской пинте (568 мл), так как американская жидкая пинта немного меньше (473 мл). Но для нашего удобства мы можем изобрести русскую пинту, равную 500 мл (пол литра).
Способ приготовления:
Берем равные объемы темного рома и ананасового сока и смешиваем их. Лучше, конечно, сделать сок из настоящего ананаса. После этого следует дать этому делу отстояться пару недель, а потом разлить по бутылкам. Есть и более простой метод: подогреваете ром (не доводя до кипения) и добавляете в него ананасовый сок и немного сахара. Ну и, наконец, можно просто смешать жидкости (ром и сок в равных пропорциях) и добавить туда сахар и горячую воду по вкусу. Как видите, вариантов много.
Кстати, Чарльз Диккенс очень даже любил этот напиток. Говорят, когда он умер, в погребе его дома обнаружили несколько бутылочек.
А сейчас гвоздь программы: английский эквивалент русского ерша. Обратимся к источнику и прочтем фрагмент отчета Бриклейнского отделения Объединенного Эбенизерского общества трезвости:
Г. Уокер, портной, жена и двое детей. Признается, что, находясь в лучшем материальном положении, имел привычку пить эль и пиво; говорит, что не уверен в том, не случалось ли ему на протяжении двадцати лет отведывать аккуратно два раза в неделю «песьего носа», каковое питье, по наведенным нашим Комитетом справкам, состоит из теплого портера, сахара, джина и мускатного ореха . (H. Walker, tailor, wife, and two children. When in better circumstances, owns to having been in the constant habit of drinking ale and beer; says he is not certain whether he did not twice a week, for twenty years, taste "dog"s nose," which your committee find upon inquiry, to be compounded of warm porter, moist sugar, gin, and nutmeg ).
Итак, «Песий нос» (
Dog ’ s nose ).Ингредиенты:
1 пинта портера (при отсутствии выбора можно использовать Guiness)
1 стопочка джина
1 чайная ложка тростникового сахара
Тертый мускатный орех по вкусу
Способ приготовления:
Подогрейте портер (не доводя до кипения), добавьте туда джин и сахар, перемешайте и посыпьте сверху мускатным орехом. Получается весьма вкусная штука, которая особенно подходит для зимних вечеров в уютном помещении (загородный дом) и в компании хороших друзей.
Стакан Песьего носа
Следующий напиток называется Negus (негус, нигес) - в честь полковника Френсиса Нигеса (Francis Negus ), который его придумал. Однако в русском варианте романа (Ланна и Кривцовой) он не упоминается. Переводчики оказались способны на настоящие чудеса, обращая его то в горячее вино, то в глинтвейн, то в портвейн, то еще во что-нибудь этакое. Извольте убедиться:
Одноглазый торговый агент зачерпнул стакан портвейна
из чаши, выпил,
затянулся голландской трубкой…
(
The
one
-
eyed
bagman
ladled out a glass of negus
from the bowl, and drank it; smoked a long whiff out of the Dutch pipe…)
Миссис Уэллер не замедлила воздать должное смеси. Сначала славная
леди заявила, что не может проглотить ни капли, потом проглотила маленькую капельку, потом большую каплю, потом великое множество капель: а так как ее чувства отличались свойством тех веществ, на которые сильно действует спирт, то каждую каплю горячего вина
она провожала слезой и таяла до тех пор, пока не прибыла, наконец, в юдоль печали и плача.
(Nor was Mrs. Weller behind-hand in doing justice to the composition. The good lady began by protesting that she couldn"t touch a drop—then took a small drop—then a large drop—then a great many drops; and her feelings being of the nature of those substances which are powerfully affected by the application of strong waters, she dropped a tear with every drop of negus
, and so got on, melting the feelings down, until at length she had arrived at a very pathetic and decent pitch of misery).
Ингредиенты:
1 пинта портвейна
1 кварта (2 пинты) горячей воды
Четверть фунта тростникового сахара (1 фунт - примерно 450 грамм)
1 лимон
Тертый мускатный орех
Способ приготовления:
Налейте портвейн в емкость, выжмите туда лимон, добавьте сахар и мускатный орех, залейте горячей водой, накройте емкость крышкой и поставьте остужаться. Минут через 15 можно подавать к столу.
У негуса, конечно же, есть разновидности. В частности, «Дымящий епископ» (
Smoking bishop ). Название на первый взгляд может показаться странным, однако объясняется крайне просто: в свое время этот напиток потребляли из чаш, похожих на епископскую митру (головной убор). В «Пиквике» он не встречается, но присутствует в других произведениях автора (напр. «Рождественская песнь» - A Christmas Caro l ) .Эбенезер Скрудж угощает Боба Крэтчита «Дымящим епископом». Иллюстрация к книге «Рождественская песнь»
Ингредиенты:
6 севильских апельсинов (жесткий, кислый, даже горьковатый, апельсин)
Четверть фунта тростникового сахара
Бутылка красного сухого вина
Бутылка портвейна
Зубчики гвоздики
Способ приготовления:
Запеките апельсины в духовке (пока они не станут слегка коричневыми), после поместите их в глиняную емкость и воткните в каждый по 5 зубчиков гвоздики. Добавьте сахар и вино (не портвейн), накройте крышкой и забудьте об этом на несколько часов - пусть настаивается. Затем выжмите из апельсинов сок (в глиняную емкость) и пропустите получившуюся жидкость через дуршлаг. Потом добавьте туда портвейн и подогрейте, не доводя до кипения.
Поверьте, вкусив этот нектар, вам сразу же захочется стать лучше. У вас возникнет желание очиститься от пороков и греховных помыслов. Ваше сердце нальется добротой и безграничной любовью. И если после принятия напитка вы встретите на лестничной клетке вашего быдло-соседа, курящего, сидя на корточках, вы не окинете его как прежде презрительным взглядом, а, нежно улыбнувшись, приветливо скажите: «Здравствуй, Аркадий!»
Кстати, помимо епископа существуют и другие «дымящие» клирики: архиепископ, кардинал и даже сам Папа. Но оставим служителей культа в покое и перейдем к последним экспонатам.
Этих напитков в «Пиквике» тоже нет. Но из человеколюбия я просто обязан их упомянуть, потому что они, как уверяет герой романа «Домби и сын» кузен Финикс, излечивают от хандры.
Домби страдает упадком сил и разрешит порекомендовать ему средство, которое мне часто помогало - мне случалось иногда чувствовать ужасную дурноту, ибо я вел довольно беспутный образ жизни в те времена, когда люди жили беспутно, - я бы, собственно говоря, посоветовал яичный желток, взбитый с сахаром и мускатным орехом в стакане хереса ; выпивать по утрам с сухариком. Джонсон , державший зал для бокса на Бонд - стрит , человек весьма сведущий , о котором мой друг Гэй несомненно слышал , говорил , бывало , что , тренируясь перед выступлением на ринге , они заменяли херес ромом (If my friend Dombey suffers from bodily weakness, and would allow me to recommend what has frequently done myself good, as a man who has been extremely queer at times, and who lived pretty freely in the days when men lived very freely, I should say, let it be in point of fact the yolk of an egg, beat up with sugar and nutmeg, in a glass of sherry , and taken in the morning with a slice of dry toast. Jackson, who kept the boxing-rooms in Bond Street - man of very superior qualifications, with whose reputation my friend Gay is no doubt acquainted - used to mention that in training for the ring they substituted rum for sherry ).
Обложка к «Домби и сыну» Чарльза Диккенса
Эти чудодейственные эликсиры называются Sherry Flip и Rum Flip (хересовый флип и ромовый флип).
Итак, Sherry Flip .
Ингредиенты:
1 яйцо
Полпинты хереса
1 чайная ложка сахара
Щепотка тертого мускатного ореха
Способ приготовления:
Поместите все ингредиенты (кроме ореха) в бокал и мешайте, пока не получите однородную массу. После добавьте мускатный орех. Это все.
Rum Flip готовится так же, только вместо хереса требуется четверть пинты рома и при необходимости немного горячей воды.Что ж, теперь у вас есть возможность попробовать Диккенса на вкус. Надеюсь, вам понравится. Однако помните, что чрезмерное употребление алкоголя может нанести вред вашему здоровью.
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке:
Найджел Сток
Николай Трофимов Сэмюэл Пиквик Сэмюэл Пиквик
Чарлз Диккенс рисует старую Англию с самых различных её сторон, прославляя то её добродушие, то обилие в ней живых и симпатичных сил, которые приковали к ней лучших сынов мелкой буржуазии. Он изображает старую Англию в добродушнейшем, оптимистическом, благороднейшем старом чудаке, имя которого - мистер Пиквик - утвердилось в мировой литературе где-то неподалёку от великого имени Дон-Кихота . Если бы Диккенс написал эту свою книгу, не роман , а серию комических, приключенческих картин, с глубоким расчётом прежде всего завоевать английскую публику, польстив ей, дав ей насладиться прелестью таких чисто английских положительных и отрицательных типов, как сам Пиквик, незабвенный Сэмюэл Уэллер - мудрец в ливрее, Джингль и т. д., то можно было бы дивиться верности его чутья. Но скорее здесь брала своё молодость и дни первого успеха. Этот успех был вознесён на чрезвычайную высоту новой работой Диккенса, и надо отдать ему справедливость: он тотчас же использовал ту высокую трибуну, на которую взошёл, заставив всю Англию смеяться до колик над каскадом курьёзов Пиквикиады.
Личность Пиквика
- С первых страниц романа Чарлз Диккенс вырисовывает мистера Пиквика как добродушного, честного, бескорыстного английского джентльмена , перевоплотившегося по ходу романа из суетливого обаятельного бездельника в героически-комического благодетеля, существующего для того, чтобы помогать ближним своим в обустройстве их счастья . Однако, согласно более глубокой задумке автора, изменений в Пиквике не происходит, меняется читатель по ходу чтения романа: после прочтения первых глав у него Пиквик ассоциируется со стереотипными представлениями о богачах, как о бестолковых бездельниках, ближе к концу романа стираются стереотипные представления, и в Пиквике читатель видит уже благородного человека.
- Читателю , безусловно, запомнились сияющие глаза и добрая улыбка мистера Пиквика, не раз возникавшие у него на лице .
- Старая петарда . Иногда доброта Пиквика доставляла ему немало проблем. Однажды Пиквик был обманут слугой хитрого злодея - Альфреда Джингля, который направил мистера Пиквика в женский пансионат . Тот в свою очередь, руководствуясь желанием разоблачить мошенника, отправился-таки в пансионат, однако женщины, снимавшие жилище в пансионате, восприняли Пиквика как вора и подняли тревогу. В это время Джингль со слугой уезжает из города , называя обманутого Сэмюэла Пиквика старой петардой.
- Мистер Пиквик мог постоять за себя. Во Флитской долговой тюрьме , куда великий муж попал по нежеланию платить мошенникам Додсону и Фоггу за проигранное дело в суде, один заключенный , по имени Зефир, сорвал с головы Пиквика ночной колпак и надел его другому пьяному джентльмену . Пиквик, конечно, воспринял это как издевательство и нанес обидчику удар в грудь :
Названы именем Пиквика
Фильмография. Экранизация
Напишите отзыв о статье "Сэмюэл Пиквик"
Литература
Посмертные записки Пиквикского клуба: роман/ Чарльз Диккенс; пер. с англ. А. В. Кривцовой и Евгения Ланна. - М.: АСТ: Астрель
Примечания
Ссылки
|
Отрывок, характеризующий Сэмюэл Пиквик
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m"est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n"est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]