Прежде всего нужно быть сыном или дщерью церкви. Духовный отец – кто он

Интервью с протоиерем Владиславом Свешниковым, настоятелем московского храма Трех Святителей на Кулишках.

– Кто такой духовник или духовный отец?

– По большей части в церковной практике духовником или духовным отцом является священник, с которым те, кого принято называть его духовными чадами, совершают общий путь ко спасению. Но, поскольку он не просто рядом идущий, а еще и священник, он, во-первых, совершает таинство (в первую очередь речь идет о таинстве покаяния – исповеди). Во-вторых, он как пастырь стремится помочь духовному чаду, чтобы в душе последнего внедрились те духовные и нравственные качества жизни, которые находятся в пространстве Священного Писания и Предания. И если с Писанием дело довольно просто, потому что оно для всех одно и в каждом конкретном случае речь идет только о том, как применить к данному конкретному лицу различные евангельские принципы, чтобы сделать их осуществимыми, то в Предании по его бесконечности и возможностям многообразных форм проявления, область деятельности духовника становится гораздо более обширной, значимой. Он стремится нежно и ласково показать, в чем некоторые жизненные установки его духовных чад не соответствуют духу Предания и что, напротив, следовало бы в этом духе Предания раскрывать и развивать в себе, в своей душе и в своей жизни. Но это в обычной практике.

Есть и идеальные случаи (есть и ниже обычного, тогда они являются искажением отношений духовник – духовное чадо), они встречаются очень редко, но особо ценные. Это тот особый тип отношений, когда духовник посредством Духа Святого знает полноту содержания души своего духовного чада и открывает ему то, что Дух Святой открывает. И в таком случае духовник показывает своему духовному чаду его личный путь ко спасению, при том, что они объединены духом и содержанием общей молитвы, как общей, так и литургической.

– Существуют какие-то особенности в отношениях между духовным отцом и духовными детьми?

– По-настоящему чаще всего не понимается главное, что отношения духовный отец – духовное чадо – понятия и реальность глубокие и существующие. Но для этого совершенно не обязательны ни условия послушничества и послушания, ни требования и претензии, чтобы духовники непременно и как можно быстрее научили всему, что они знают сами.

Духовный отец на самом деле внутренне, не обязательно с долгими словами и размышлениями, входит в жизнь духовных детей. В жизнь тех, кто с ним – просто потому, что он их любит, и душа за них болит. И одним только фактом, что душа о них болит, они оказываются вместе и вместе идут путем спасительным. А он старается вести их ко Христу.

Духовный отец чуть впереди, потому что так оказался поставлен, и таинственным явлением духовной жизни его как нового лица, первого лица и своей любовью, имеющей очень обширную направленность. Потому что расширяющееся сердце вмещает в себя всех. Во всяком случае, всех, кто к нему прибегает. Таким образом, в общине и осуществляется то духовное содержание жизни, при котором духовный отец частным образом сказанным словом, проповедным словом, всем примером своей жизни, простотой в общении, скромностью, беспретенциозностью, нетребовательностью – не духовной нетребовательностью, духовная должна быть, разумеется, требовательность – (нетребовательностью для себя) достигает гораздо большего.

Потому что тогда его духовное чадо видит перед собою образец хорошего опыта духовной жизни, который к тому же не отдален страницами книги или какого-нибудь рассказа, а наоборот, предельно приближен непосредственным и личным общением. Вот тогда это и есть настоящий духовный отец, который заботится о своих детях. Заботится не тем, что доставляет им необходимые средства, а самим фактом их общего движения.

– Насколько полным должно быть послушание духовнику? Потому что иногда приходилось читать о буквальном, абсолютном послушании. Например, по воспоминаниям духовных чад тех же оптинских старцев, советы спрашивались обо всем, вплоть до механических действий – какую книжку прочитать или в какую сторону пойти.

– Какую книжку прочитать – как раз не механическое действие. Это может быть очень хороший способ управления и помощи в духовной жизни человеку, которому некоторые книги могут оказаться неполезными (даже вполне нормальные, имеющие хорошее христианское содержание) как несвоевременные. С другой стороны, предложение неофитам читать «Добротолюбие»*, которого еще не поймет современный человек, как правило, показывает странный монашеский опыт духовника.

Кстати говоря, что еще очень важно для духовника, так это понимание того, что мир постоянно ставит новые проблемы. И нужно пытаться увидеть разрешение этих проблем, именно как новых, если не по существу, то, по крайней мере, по формам, по новым принципам, по новым содержаниям. Начиная от таких простых вещей, как отношение к Интернету, к телевидению.

– А отношение к грехам меняется?

– Отношение к грехам принципиально остается то же. Оно меняться не может, и в этом смысле можно как бы лозунг древних отцов «лучше смерть, чем грех», оставить навсегда как лозунг и знамя. Лучше смерть, чем грех.

Другое дело, что, входя в область конкретного рассмотрения греховной жизни того лица, которое подходит к духовнику, нужно увидеть и ему помочь увидеть то, к чему следует пока, по крайней мере, отнестись более-менее снисходительно и спустить это как не то, что бы должное, а как временно допустимое. Не то, что грех надлежит культивировать, а в том плане, что, может быть, и нужно в этом грехе каяться, но не особенно сильно, зная, что энергия не безгранична, и силы души нужно пустить на то, что является более важным.

Это является одним из больших постоянных казусов, потому что увидеть, что важно, для этого нужен ум духовный, и совсем не обязательно он совпадает с практическим умом, со сметкой, если она есть у духовника, либо с его знаниями древних традиций. Но, во всяком случае, тот опыт, когда есть автоматическое требование абсолютного послушания, совершенно не ведет к исполнению главной задачи, которая состоит в воспитании в человеке, который приходит к священнику, подлинной духовной свободы.

Он пришел из одного вида рабства и попадает в другой вид рабства. И он никогда не узнает, что такое духовная свобода. Тем более, что это дело довольно тонкое и требует очень серьезного подхода. Больше того, я бы сказал, беседуя со многими священниками, что многие даже не понимают, что такое эта духовная свобода, и потому воспитать своего ученика в рамках духовной свободы они просто не могут. Все эти послушания важны на самом деле до тех пор, пока они воспитывают в человеке понимание того, как осуществляется духовно свободная жизнь. И послушание на самом деле не ограничивает свободу – оно дает для нее начало, определенные рамки, как форма сонета, или еще того более – «венка сонетов», где очень строгая определенная форма, но внутри которой могут быть осуществлены высшие проявления творческой поэтической возможности.

– В западном христианстве, то есть у католиков, у протестантов нет духовных отцов. Зато их успешно или плодотворно заменяют психологи. На самом деле и у нас все чаще люди обращаются за помощью к психологам, заменяя ими священника. В чем разница между психологом и духовным отцом?

– Что значит успешно заменяют? Это еще большой вопрос.

А идут к психологам, потому что многие люди не очень понимают, что такое духовная жизнь. И свое ощущение духовности они черпают из рамок своей душевности, из рамок своей психологичности. Поэтому, может быть, им действительно скорее нужен психолог, чем духовный отец. Тем более, что именно такие люди очень часто неудовлетворены общением со священником, не видят в этом общении никакой для себя перспективы.

– Можно сказать, что это в основном женская черта?

– В основном да. Хотя, конечно, теперь и многие мужчины вполне «обабились», и эта черта стала довольно общей. Но, конечно, женщинам она более свойственна, что, в частности, можно видеть по исповедям.

У нас в приходе более-менее искоренен тот тип исповеди, который еще культивируется во многих хороших (действительно хороших) храмах, хороших общинах, когда духовные чада, как раз преимущественно женщины, вместо исповеди предлагают духовную новеллу. Часто очень талантливую, психологически своеобразную, но к духовно-нравственному содержанию жизни это имеет очень небольшое отношение. Имеет, потому что строится на материале более или менее, имеющем отношение к нравственности. Но и этот материал переживается не с этических, а с психологических позиций.

– Когда говорят, духовник благословил сделать, что это значит?

– Это значит велел.

– Но зачем человек идет за благословением к священнику?

– По-всякому бывает. В основном, если он идет за благословением к священнику, то он идет за санкцией, санкцией на то решение, которое он уже сам принял. Например, он хочет поехать в Дивеево, и говорит: «Батюшка, благословите поехать в Дивеево». Я с трудом представляю себе такую редкую ситуацию, когда батюшка говорит: «Нет, не благословляю».

– А если священник благословляет поступать так, что ты не можешь? Или он тебя уже благословил, а ты чувствуешь, что ты не в состоянии принять его решение?

– Если между духовным отцом и духовным чадом нормальные отношения, то – не можешь и не можешь – дело просто кончается. Если действительно не можешь, если не выдуманная немочь.

В нормальной ситуации оба – и священник и тот, кто послушание не выполнил, – относятся к этому нормально. Ну что же? Ну, увидели, ну, поняли. Все хорошо, жизнь идет, жизнь не кончается. Настаивать, в таком случае, на обязательности выполнения решения, значит иметь священническое своеволие или послушническое своеволие. Это только кажется, что человек находится в области послушания, на самом деле, он находится в области своеволия.

Даже когда речь идет о таких обычных благословениях, которые ради смеха разделены на две категории. Одна женщина говорит: «Батюшка, у меня много во рту скопилось слюны. Благословите сплюнуть». А другая: «Батюшка, у меня во рту скопилось много слюны, куда благословите – направо или налево сплюнуть?» Этот пример свидетельствует не только о том, что обычно подходят за благословением по мелочи, для которой не требуется никакого благословения. Он, конечно, карикатурный, и таких не бывает на самом деле. Но по типу – бывает сколько угодно вопросов по мелочам, на которые никакого благословения специального не требуется. Либо от священника требуется санкция, требуется выбор в альтернативной или мнимой альтернативной ситуации. Но, как правило, речь в таких случаях идет о человеческой безответственности.

Другое дело, что для серьезных решений, особенно духовного порядка, безусловно, требуется внутренний совет, который даже и не столько совет, сколько рассуждение о содержании проводимого дела. Чтобы было ясно, что оно духовно и неопасно, полезно и плодотворно. И, соответственно, наоборот.

– Если духовник посоветовал одно, родственники говорят другое, а сердце подсказывает третье, что в этой ситуации стоит сделать?

– Плюнуть, и сделать по-четвертому.

Ну, а на деле, – когда как. Иногда оказываются правы родственники, хотя бы потому, что священник может не знать полноту ситуации. Иногда оказывается прав священник, потому что родственники не понимают полноту духовного отношения. А иногда оказывается право сердце. Хотя своему сердцу в целом доверять не особенно возможно, потому в своей ветхости, во всех своих возможностях понимания действительности, в том числе и интуитивного понимания, ошибки вероятны и возможны ровно так же, как и верные решения. Так что и то, и другое, и третье, а там, может быть, и четвертое, и пятое.

Самое лучшее – если речь идет о понимании промысла Божия – когда человек искренне желает исполнять волю Божию, и в этом отношении он рассматривает все свои дела. А так как они могут быть рассмотрены как исполнение (или неисполнение) воли Божией, то лучшим ориентиром верности оказываются обстоятельства. Обстоятельства, посылаемые промыслом, наиболее четко подсказывают картины и направление жизни. Нужно тебе или не нужно уходить с работы, потому что тебя зовут на другую работу? Предоставь все воле Божией, предоставь все промыслу, и через какое-то время так сложатся обстоятельства, что окажется, что иным образом нельзя было поступить, чем тем, который подсказывает промысел.

– Если случится конфликт с духовным отцом, стоит к кому-то обращаться за советом? И можно ли менять духовного отца?

– Такие ситуации требуют каждый раз индивидуального разбора. Чаще всего не стоит, особенно, если вопрос мелкий. Потому что у нас в жизни крупных вопросов вообще не так уж много. Тем более, что ошибка, даже если она действительная ошибка, а не мнимая, если она не приводит к каким-то очевидным, быстро действующим отрицательным исходам, ошибка есть вещь полезная и преодолимая. Полезная, потому что дает возможность увидеть еще раз себя и все, что тебя окружает, на более верных жизненных основаниях. Не стоит забывать, что каждое становление верных отношений не проходит без ошибок.

Но все имеет значение только в тех случаях, когда возникают неправильности. В некоторых случаях без совета просто не обойтись. Особенно, когда кажется, что совет, или предложение, или приказ священника имеют явно нравственно или недопустимый, или сомнительный характер. И в таком случае посоветоваться было бы, конечно, не худо, поскольку тупое послушание в таком случае ничего хорошего не дает.

Что же касается смены духовников, да, она возможна. Во-первых, когда священник, духовник грешит ересью. И тогда, естественно, совершать подобное ему – грех, означающий отлучать себя от общего церковного, отлучать себя от Духа Святого. Да, можно, когда священник тяжко согрешает каким-то грехом, связанным с тобой лично. Я не говорю, когда священник блудит, поскольку это дело нечастое, но любым другим явным образом, скажем, себялюбием с твоей помощью или еще чем-то. И ты видишь, что не спасаешься. Наконец, печально, но сменить духовного отца можно в тех случаях (лишь бы это не стало нормой), когда оказалось, что встреча была почти случайной, когда налицо ваше глубокое несоответствие. И кто прав, кто виноват, даже лучше не разбираться.

– Старец отличается от духовного отца?

– Я не знаю, что такое старец. Я знаю, что такое младостарец.

– Хорошо, что такое младостарец?

– Не хочу говорить только потому, что это прекрасно описано в одном из его великолепных докладов, который прямо говорит о младостарчестве. Я просто к каждому слову присоединяюсь.

«Речь не идет о том, чтобы различать между молодыми или старыми безумцами. Речь идет здесь о том, чтобы по возможности оценить духовную зрелость человека, его способность быть руководителем для человека» – говорит владыка Антоний. – «Старец – это не просто человек, который долго занимался пастырской работой и приобрел какой-то навык или опытность; старец в настоящем смысле – это нечто иное, это благодатное состояние. Старцев не “выделывают”, старцы силой Святого Духа рождаются; и если говорить о том, что характеризует старца, то я скажу коротко и о том, каково место старчества по отношению к обычному священству.

Мне кажется, что есть в духовничестве три степени. Есть приходской священник, роль которого – совершать таинства Церкви. Он может не быть хорошим проповедником, он может не давать никаких советов на исповеди, он может ничем не проявлять себя в пастырском отношении. Достаточно того, что он совершает Божественную литургию, если только он помнит, что чудо Божественной литургии или других таинств совершается Господом. Но это не значит, что ему дано право или возможность руководить другими людьми. Рукоположение не дает человеку ни ума, ни учености, ни опытности, ни духовного возраста. Оно дает ему страшное право стоять перед престолом Божиим там, где только Христос имеет право стоять. Он в каком-то смысле икона, но он не должен воображать, будто он святыня.…

Есть другая степень. Это священник опытнее или старше, который более научен и призван давать наставления другому человеку о том, как идти от земли на небо. И этот священник должен быть предельно осторожен. Он не должен говорить того, чего он опытно не пережил или чего он как-то своим нутром не знает. Мы приходим к духовнику с тем, чтобы встретить проводника до дверей Царства Божия. Но если он сам там не бывал, он нам ничего не может дать. Об этом должен задумываться каждый духовник, каждый священник, к которому приходят люди на исповедь. Можно ли сказать, что каждый священник имеет в себе способность каждому человеку сказать то, что ему нужно? Нет. Бывает так, что исповедующий священник или просто священник, к которому пришел человек на духовную беседу, слышит его, понимает то, что говорится, но ответа у него нет. В таком случае священник должен быть честен и сказать своему духовному чаду: “Все, что ты мне сказал, я понимаю, но ответа у меня для тебя нет. Я буду молиться о тебе. И ты молись, попроси Бога о том, чтобы Он мне простил то, что по своей неопытности я не могу тебе и Ему послужить в этой встрече, но я тебе не могу сказать ничего”.

А есть еще третий уровень. Это старчество, уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может, допущены были в него, но были посланы обратно, на землю, к нам, чтобы нас вести в это Царство. Вот это старец. Это человек, который весь путь прошел до глубин своей души, дошел до того места, где запечатлен образ Божий в нем, и который может говорить из этих глубин. Но старцем самого себя не сделаешь, и, если можно так выразиться, старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого Духа и которые отзовутся на нее и будут верными, – верными тому, чему учит нас Христос, и верными тому, что говорит Дух Святой в их душах. Старцы – явление редкое.…

Если бы самый неопытный священник так относился к исповеди, то он был бы уже тайносовершителем; а старец только тогда старец, когда он именно так может относиться к человеку – и на исповеди и вне исповеди при всякой встрече. И так мне хотелось бы сказать громко, на всю Русь: Берегитесь, братья мои, священники! Берегитесь, не принимайте на себя роль, которая не соответствует вашему духовному возрасту, будьте просты! Будьте просто священниками – это уже так много! Человек, который силой благодати Святого Духа может совершить Литургию, может окрестить ребенка, может помазать миром, это не мало, это нечто столь великое!»

– Нужен ли духовный отец священнику?

– Как правило, нужен, особенно молодому. Если священник уже напитан хорошим духовным опытом, исповедоваться все равно необходимо. По возможности чаще, чем это принято в современной Православной Церкви, потому что очень многие священники исповедуются только на общих исповедях в епархии.

– То есть два раза в год?

– Да, два раза в год. А что же, священники меньше грешат, что ли? Внутренними грехами они не меньше грешат, чем другие люди. Поэтому, конечно, желательно гораздо чаще исповедоваться. Исповедь необходима, потому что вообще необходим непрекращающийся покаянный опыт жизни.

И к руководству в духовной жизни священники не привыкли. Они не знают, что это такое, они умеют только руководить, а быть руководимыми, как правило, не умеют и не хотят. Но молодым священникам, конечно, лучше все-таки набираться опыта под руководством более опытного священства.

– А не страшно священнику становиться духовником? Ведь речь идет об ответственности за души человеческие?

– Ну, это вопрос, относящийся к области психологии. Так же ведь не получается, что ты решаешь: «Стану-ка я духовником». Идет жизнь, идет процесс, становишься священником и, тем самым, возлагаешь на себя ряд обязанностей. Приходишь на исповедь – приходят к тебе люди, исповедуются. Некоторые исповедуются часто, кроме того, у них возникают вопросы, кроме того, возникает необходимость за них молиться, кроме того, идет уже отчасти общая жизнь. Вот так и получается. А не то, чтобы ставишь себе задачу: пункт один – стать духовником.

Есть три вещи, которые формируются неправильным отношением к духовной жизни и к исповеди: состояние безответственности, самооправдание, выражающееся в стремлении предстать безвинным страдальцем, когда человек вместо исповеди начинает жаловаться, и смиреннословие вместо смирения.

Именно безответственность, желание совершенно никаким образом не отвечать за свою жизнь часто приводит к поиску старчества. Многие люди, ища сверхъестественного, ждут, чтобы старец им что-то говорил, открывал, прозревал и волю Божию показывал. А за неимением старца из многих священников прихожане насильно пытаются сделать некое уродливое подобие якобы старчества, построить духовнические якобы отношения старца и духовного чада. Вместо того чтобы жить духовной жизнью, человек приходит к священнику с тем, чтобы полностью взвалить на него всю ответственность за свою духовную жизнь. И поэтому эти бесконечные батюшка, благословите на то, на се, на пятое-десятое являются не желанием жить по воле Божией, а желанием вообще никогда ни за что не отвечать.

Отец Глеб Каледа сетовал, что сейчас так много потребности в христианском служении, а вот православных христиан брать на служение не хочется. В больницу ухаживать за больными лучше взять неверующего человека, невоцерковленного, потому что от верующего часто невозможно ничего добиться. Надо, например, чтобы православная прихожанка пришла сидеть с больным, - не приходит: мой батюшка сегодня служил, я не могла не пойти.

И это во многом определяется тем, к кому приходит человек, - к Богу или к священнику. Отношения между священником и, грубо говоря, чадом, или пасомым, складываются чисто человеческие: мой батюшка сказал, сегодня служит мой батюшка, я пойду к моему батюшке.

Когда священника пытаются использовать для того, чтобы снять с себя ответственность за свою духовную жизнь, исповедь превращается в нытье, в постоянную жалобу на то, как тяжело жить. Вместо покаяния, самоукорения - обвинение других. Человек «исповедовался» таким образом, его выслушали, и ему становится полегче, поувереннее. Никто больше такого слушать не будет, тяжело, а священник как бы обязан, - у него благодать, которая обязывает человека нести болезни всех людей. Так оно и есть, но человек начинает использовать это для удовлетворения своего внутреннего эгоизма, подменяя исповедь жалобами.

Еще одна болезнь, когда человек ничего не хочет делать духовно, но свою духовную лень оправдывает словами я недостойный или я недостойная. Или -я немощный, или я немощная, хотя на самом деле это гордый и совершенно ни в ком не нуждающийся человек. И получается, что тот, которому поручено жить по-христиански, отказывается от своего служения, от всех добрых дел, от несения своего креста. Вместо того, что святые Отцы называют смиренномудрием, проявляется смиреннословие: Простите, благословите. Простите меня, грешную. Чуть что, сразу в ноги - бух, - ах, простите! Вместо того чтобы что-то делать, менять, одни слова, - мы грешные, мы недостойные, и соответственная поза, соответственная интонация, соответственная форма одежды, все по образцу.

Всякая исповедь превращается в постоянное желание увильнуть от жизни. Человека почему-то начинает удовлетворять какое-то аморфное безжизненное существование, когда он не решается ни на один поступок, ничего не хочет изменить, боится по-настоящему духовно жить. Это очень удобная позиция, когда за все отвечено и складывается ложное представление о послушании, ложное представление о смирении, ложное представление о покаянии.

Таким искаженным пониманием духовной жизни часто определяется и отношение к духовнику, а иногда это может сформировать и у самого духовника неправильное отношение ко всему приходу, - он начинает пользоваться такого рода людьми. Они оказываются очень хорошо управляемыми, при случае скандал учинят, за своего батюшку горой пойдут и т. д. Они жаждут стать не пасомыми, а управляемым стадом, у которого должен быть не пастух, а погонщик, который будет их прищелкивать кнутом и над ними властвовать. Им достаточно придти к некоему авторитету, которым может быть, например, священник. Но ко Христу им идти не хочется.

Другое дело, когда люди ищут настоящей духовной жизни. Конечно, и в этом случае могут возникать такие же проблемы, потому что в какой-то степени каждому человеку свойственно все, о чем я сейчас сказал. Но вместе с тем есть еще представление о том, что существует духовная жизнь, и, слава Богу, есть другой путь.

И здесь возникает момент, когда между священником и его пасомым налаживаются какие-то духовные отношения, то, что принято сейчас у нас называть духовничеством, когда священник называется духовным отцом, а тот, кто приходит к нему на исповедь, называется духовным чадом. Что это такое, я сказать не могу. Кто такой духовный отец? Что такое - духовное чадо? Как это получается, сказать очень тяжело. Но какие-то вещи можно попробовать описать.

Не всякий, кто приходит к священнику даже регулярно, является его духовным чадом. Не каждому человеку, который регулярно исповедуется у священника, тот является духовным отцом. Это же понятно. Для этого должны сложиться какие-то особенные, таинственные отношения; эти отношения, когда они складываются правильно, действительно дают возможность священнику в каком-то смысле старчествовать, то есть очень точно изрекать волю Божию и в этой самой мере брать на себя ответственность перед человеком за свои слова.

В этот момент, конечно, священнику дается нечто большее, чем ему дано как человеку, который принимает исповедь: он уже не только свидетель покаяния, но может что-то такое сказать о человеке, что ему просто как человеку открыто быть не может.

Человек - это величайшая тайна. По учению Церкви, он бесконечен и непознаваем. Более того, у преподобного Максима Исповедника сказано, что когда человек действительно соединяется с Богом и происходит его обожение, он становится не только бесконечным, но и безначальным. И поэтому что-либо о ком-либо сказать - это очень тяжело. Кого-то направить в определенное место, сказать, что ему надо, а что не надо, дать благословение на какой-то особенный жизненный шаг - очень сложно, это почти невозможно. И священник может это сказать от Бога только тогда, когда он и сам по-настоящему в Боге и когда его отношения с его прихожанином тоже по-настоящему родились в Боге. Надо, чтобы произошло чудо такого рождения.

Как это происходит, когда это происходит, в какой момент это фиксируется, я не знаю. Это невозможно уловить. Но есть некоторые условия, которые необходимы для того, чтобы это вообще когда-либо произошло.

От священника зависит очень многое. Прежде всего от него требуется равная ко всем любовь, и очень трезвенная любовь. В какой полноте она присутствует - зависит от духовного состояния священника, но он всегда должен быть готов каждого, к нему приходящего, целиком и полностью взять на себя. Кроме этого, от него зависит еще очень важное - дар молитвы, когда священник готов так молиться за свою паству, чтобы эта молитва действительно была принятием человека на себя до конца. Пока такого нет, то вряд ли возможна серьезная духовная близость.

Естественно, что священник тоже по человечеству ограничен, он не в состоянии всех любить одинаково или взять на себя очень большое количество людей. Может быть, он может взять только одного или двух, а иногда и двух-то не может понести на себе. Это все очень сложно и зависит от того, как человек духовно растет. Конечно, когда священнику лет двадцать пять и он только что рукоположен, он пока еще никому не может быть духовным отцом, в принципе не имеет права руководить чьей-то духовной жизнью, брать на себя ответственность за другого человека. Поэтому от священника требуется очень большое смирение и честность, чтобы ответить приходящему на исповедь, - не знаю, не умею, не могу, не готов. На вопрос, а как, батюшка, мне быть, что мне делать, он совершенно спокойно может развести руками и сказать, - не знаю. Это право священника - не знать, и требовать от него всепокрывающего благодатного знания воли Божией или самого человека невозможно.

И это уже обязанность приходящего - ничего не ждать от священника как от человека, не предъявлять ему для разрешения те вопросы, которые обязан решать сам. Священник может этого и не знать и не должен, может быть, знать, он может здесь сильно ошибиться. Конечно, советоваться можно, но мы всегда должны понимать, что мы в большей степени советуемся со священником по-человечески. Если Господь неизвестным для нас образом как-то вмешивается в нашу беседу, это Его вмешательство и от священника оно никак не зависит. Поэтому когда мы с вами общаемся по поводу житейских дел, поверьте, все это человеческие советы, и они не значат больше, чем совет очень опытного человека в этом конкретном деле. И не надо создавать себе по этому поводу иллюзий и придавать этому какое-то особенное духовное значение. Единственно, что когда мы спрашиваем совета с поиском воли Божией, то Господь каким-то образом нас управляет. Но это мы и сами можем сделать, если очень хотим и истинно ищем воли Божией.

Следующий очень важный момент: если человек хочет именно духовного руководства, он должен прежде всего жить духовной жизнью. Если он духовной жизнью не живет, то о каком духовном руководстве вообще может идти речь? Если человек не ищет постоянства в духовной жизни, не стремится постоянно ко спасению, никакого руководства он не найдет никогда. Оно дается только тогда, когда человек уже в пути, когда он уже преодолел достаточно серьезный путь и обратной дороги не знает, на нее не сворачивает. Вот тогда начинается духовное руководство, тогда этот человек приходит с настоящей исповедью и священник понимает, что он пришел к нему не как торговец, не как попрошайка, не как желающий возложить на него свой крест и отдохнуть при этом, а как человек, который хочет духовной жизни. И тогда священник может начать с ним некое духовное сораскрытие. Человек начинает доверять священнику свою духовную жизнь, то есть становится с ним очень откровенным. Это не значит, что надо специально исповедывать свои помыслы, это происходит совершенно естественно, просто он открывает священнику всю свою жизнь без утайки в свете покаяния. И с этого момента может начаться такое духовное действие, которое, собственно говоря, и делает человека чадом, а священника отцом, и которое называется послушанием.

Что такое послушание? Врач вставляет в уши фонендоскоп и слушает своего пациента. Вот это то, что происходит со священником, такое по-слушание. Он очень глубоко молитвенно вслушивается, постоянно стремясь узнать человека с помощью Божией, познать человека в Боге. Такое послушание происходит со стороны священника.

Когда он на это способен, надо чтобы человек умел открыться. Когда больной приходит к врачу, он обнажается, обнажает свои больные места. И тогда врач его слушает. То же самое в каком-то смысле происходит, когда человек по-настоящему приходит за духовным исцелением. Он умеет себя открыть, быть очень открытым, откровенным для священника, чтобы тот смог в него внимательно и глубоко-глубоко вслушаться.

А в ответ на это происходит послушание со стороны пасомого. Он внимательно вслушивается во все слова, которые говорит ему потом священник, с тем, чтобы это исполнить.

В древности, в отличие от нашего современного мира, очень важное значение имело понимание слышания, и люди в духовной жизни все воспринимали на слух. Ученики шли за философом и слушали, как он говорит. Люди шли в синагогу, слушали, как читается Тора и объясняется священный текст. Писания читались только в синагогах, они там хранились, а по домам их не держали. Представьте, как хорошо могли слышать книжники и фарисеи, которые буквально наизусть знали тексты Священного Писания. А потом люди слушали Апостолов, которые проповедовали Христа, слушали в храме Евангелие. Евангелие тоже не хранилось в домах, только в редких случаях. Было слышание Евангелия, и люди внимательно относились к тому, что произносится.

Сейчас весь мир переключился на зрелищность и все воспринимает только через нее. А это самое низшее состояние у Бога, когда человек нуждается в зрелищах. Уже в первые века святитель Иоанн Златоуст и другие Отцы выступают против театров и всяких зрелищ, называя их языческим порождением. И не только потому, что это языческие или безнравственные зрелища, но потому, что это совсем иной способ восприятия мира. Мы все сейчас воспринимаем глазами, а надо следить, как вы слушаете.

Епископ Афанасий (Евтич) в своей лекции об исихазме говорит очень важные вещи о слышании: «В Ветхом Завете более важное значение придается чувству слуха. Чувство зрения всегда подчеркивали античные греки: все вокруг прекрасно, везде красота, космос Вся греческая философия сводится к эстетике <...> Отец Георгий Флоровский пишет, что это было и в прошлом веке в русской философии, даже у Соловьева. Таков соблазн эстетики, чтобы все вокруг было красиво.

Конечно, это не отрицает значения видения в Священном Писании. Но, например, вот я читаю лекцию и смотрю на вас. Кто более внимателен - тот, кто смотрит на меня? Однако можно смотреть и при этом отсутствовать. Но если человек вни¬мает слухом, он отсутствовать не может. Он более сконцентрирован, когда внимает слухом. И вот святитель Василий сказал: «Внимай себе»».

Когда человек умеет внимать слухом, это рождает послушание. Человек очень внимателен, во-первых, к себе и внимает своему духовнику. В этот момент послушания и рождаются отношения духовного отца и духовного чада.

Внешне послушание воспринимается как четкое исполнение неких указаний. Но на самом деле послушание гораздо глубже. Внимательное слышание, глубокое проникновение в тебя слова, которое может тебя сделать иным или предостеречь от какого-то поступка, или дать тебе импульс для твоего духовного пути, должно восприниматься такой сердечной почвой, где нет никакой альтернативы. Человек воспринимает это для себя очень глубоко, потому что в него вслушивались и он стал открыт. Он себя предоставил, чтобы быть понятым, чтобы быть открытым, чтобы показать, кто он такой, и это дает возможность услышать правдивое слово о себе. Тогда священник говорит уже не просто как священник; в этот момент появляется элемент старчества, - такого старчества, которое было духоносным.

Это зависит от вещей неуловимых. Никто не может на это претендовать. Никто не может в себе это воспитать. Никто не может о себе это сказать. Это подается Богом именно в такой момент послушания. И вот это рождает дары, которые даются потом священнику в его духовном окормлении, которые делают человека пасомого и человека пасущего такими близкими, родными, что пастырь действительно воспринимает своих духовных чад как нечто живое и нераздельное с самим собой.

Как это происходит, в какой момент, как эти отношения развиваются, сказать практически невозможно. Это таинственная вещь. Их нельзя определить формально, - я тебя назначаю своим духовным чадом, или я себе выбрал духовного отца. Так это не делается. Отношения складываются долгими годами послушания, такого постоянного раскрытия себя для послушания.

Знание священником, кто перед ним стоит, доверие того, кто приходит к священнику, и рождают собственно духовничество, сродство душ и доверие. Потому что когда нет доверия, когда человек не может себя доверить, тогда вообще не о чем говорить. Духовная беседа превращается в душевную, в задушевную, психологическую, житейскую и бытовую. Человек думает, что он взял благословение, и теперь жизнь его происходит по воле Божией. Совершенная неправда; воля Божия тут абсолютно ни при чем.

Конечно, не все люди равного духовного уровня, исповедующиеся у священника, становятся ему одинаково открыты, доверчивы или способны его слышать. И священник не ко всем людям одинаково способен донести нечто; есть определенные препятствия. Я не знаю, с чем они связаны. Это тайна. Но знаю одно, - если человек хочет духовной жизни, ищет духовной жизни, то он может ее искать и получить только через послушание. Никак иначе она не дается.

Священник Алексий Уминский

Никто не замышляй особиться

и сам о себе тещи, никто не сдви-

гай ног своих от твердого камня

веры отцу своему духовному.

Прп. Феодор Студит

Кто такой духовный отец?

Если человек уже достаточно серьезно понимает, что такое духовная жизнь и то, что у него есть духовный отец, это, конечно, предполагает, что он регулярно исповедуется у одного и того же священника, у своего духовника. Бывают обстоятельства, когда духовный отец вдалеке или когда сам человек уезжает на какое-то время, тогда он может, конечно, исповедоваться и в других местах. Невозможно все определить конкретными правилами.

Иногда в отношениях с духовным отцом бывают исключительные моменты, например, когда духовник и его чадо входят в отношения не только духовные, но и личные, что связано, скажем, со знанием семейных и личных отношений. Может быть, это не совсем правильно, но жизнь такова, что отношения духовные и отношения личностные иногда переплетаются. В таких случаях бывает тяжело, а иногда не нужно исповедоваться духовнику, чтобы не затянуть кого-то в конфликт.

Поэтому можно исповедоваться на стороне, но надо очень хорошо знать священника, которому ты исповедуешься, чтобы возможность с ним посоветоваться и спросить, нужно ли донести это на исповедь своему духовному отцу.

Но бывает и умышленный соблазн некоторые грехи исповедовать на стороне. Человек не хочет рассказывать о каких-то своих проделках, потому что они могут испортить его образ в глазах духовника. Поэтому возникает желание где-то в другом месте исповедовать свой грех, а потом прийти таким чистеньким – Таинство совершилось, грехи простились. С точки зрения формальной исповеди, наверное, такой грех прощается, но это очень большая духовная ошибка и совершенный вред для души, ведь это неприкрытое лукавство и обман своего духовного отца. Человек потом приходит к нему совершенно иным, ненастоящим, и священник не может этого не чувствовать. Между ними образуется такая трещина, которая способна привести все дальнейшие отношения к полному краху, совершенно их разрушить.

Один раз поступив так по малодушию, человек потом будет поступать так и в дальнейшем и все время приходить совсем не тем, кто он есть на самом деле. Он сам будет этим мучиться, потому что, обманув духовного отца, невозможно прийти к нему как ни в чем не бывало, обязательно будешь чувствовать внутреннее смущение.

В конце концов, человек будет вынужден или во всем признаться и покаяться своему духовнику, или уйти от него, потому что духовник больше ни в чем не сможет ему помочь. Еще одно лукавство связано с разницей в таких понятиях, как духовник и духовный отец. Современное представление, что такое духовный отец, складывалось не сразу.

Духовник в общем не должен ничем отличаться от духовного отца. Но слову «духовник», как и многим словам духовного содержания, придают несколько значений. Скажем, духовник, имея в виду некое послушание священника, может назначаться: например, духовник монастыря, духовник гимназии, епархии, существовал институт духовничества в армии. И все, кто волею судьбы оказывался в определенном состоянии какого-то служения, был обязан исповедоваться у одного священника.

Сейчас эти два понятия разнятся, хотя по природе своей они едины. И вот для многих людей существует такое лукавство: «Раз он мне духовник, а не духовный отец, – говорят они внутри себя, – значит, я сам буду решать, слушать мне его или не слушать; то есть духовник это тот, кому я исповедую свои грехи и, невзирая на то, что он мне говорит, сам решаю, как мне поступить, – у меня есть свой ум и свобода воли; а если уж духовный отец, то я слушать должен обязательно».

Здесь заключено лукавство, построенное на игре слов. Человек, с одной стороны, считается с таким понятием, как духовник. («Ты к кому ходишь?» – «Я к тому-то хожу». – «Во-о, какой у тебя духовник!») А с другой стороны, он в принципе не готов к духовной жизни, к таким отношениям, не ищет их себе. И, как только получает какой-то серьезный духовный совет, или наставление, или обличение в грехах, начинает лукавить и с легкостью говорит: «Это всего лишь мой духовник, я к нему хожу только исповедоваться».

Либо человек готов к послушанию, либо он живет по своей воле – надо полностью отдавать себе в этом отчет. Могут возникнуть сомнения в правильности слов, которые сказал священник, можно в этом разбираться, молиться, может быть, мучиться этими словами, но, в конечном итоге, надо все-таки идти по пути слышания воли Божией. Если же считаешь, что можешь поступать так, как хочешь, не советуйся, а поступай, как решил сам, по молитве и полностью принимая на себя ответственность за свои поступки. А если уж ты за духовным советом пришел, получил его, но тебе он не понравился, ты ему не следуешь, то ты встаешь на путь прямого ослушания – это надо понимать.

Даже если священник поставлен духовником в официальном плане (скажем, человек оказался на какой-то службе, где есть назначенный духовник – духовник учебного заведения, например, и он разбирает духовные вопросы и благословляет поступать определенным образом), хочешь, не хочешь, а надо его слушаться. Он берет на себя ответственность за это решение. В противном случае надо выбывать из этого учреждения.

Так же, если приходишь в общину и считаешь священника своим духовником, то разницы между духовником и духовным отцом большой нет, только, может быть, в степени более сугубого родства, более близких духовных отношений, более внимательного слышания слова, более трепетного отношения. Но что касается духовных советов и послушания, то если священник говорит вещи, которые согласуются со Священным Писанием и Священным Преданием, нет причин, чтобы его не послушать. Человек слушается не человека, а слушается Церковь, которая говорит ему устами священника.

Вообще-то никто никого не обязан слушаться. Это всегда свободное действие человека. Но если прихожанин таким образом себя поставил по отношению к священнику, что тот почувствовал возможность сказать ему какие-то серьезные духовные слова, то здесь либо сам человек просто играет в духовную жизнь, либо он идет по пути ослушания, по пути духовного самоубийства.

Невозможно такими вещами просто так играть. Это все очень серьезно. Духовная жизнь – не общественное мероприятие. И не то, о чем думают: хочу – поступаю так, хочу – поступаю сяк; хочу – делаю то, хочу – делаю сё. Духовная жизнь – это путь ко спасению.

Если ты хочешь идти ко спасению, иди. Если не хочешь идти ко спасению, никто тебя не заставит. Но странно при этом разбирать, духовник это или духовный отец, имеешь ты право или не имеешь… Если ты всерьез готов идти путем ко спасению, тогда вопроса о том, поступать или не поступать по своеволию, быть не может. Есть только вопрос о том, как правильно услышать волю Божию.

Протоиерей Алексий Уминский. “Тайна примирения” М., 2007.

Насколько нас обязывает решение стать духовным чадом, насколько оставляет свободными? Какое отношение к духовнику - неправильное? Как быть, если руководителя в духовной жизни у вас пока нет? Можно ли иметь «духовника по переписке»? Как быть, если у мужа и жены разные духовники? Можно ли перейти от одного духовника к другому? И что это за тайна духовничества, делающая отношения отца и чада особыми?

Об этих и других нюансах темы говорим с известным московским священником, на протяжении 35 лет бывшим в послушании у архимандрита Иоанна (Крестьянкина), - настоятелем храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках протоиереем Владимиром Волгиным.

Фото Александра Перлина

Время на проверку

- Отец Владимир, с чего человеку, только что пришедшему в Церковь, начать поиск духовника?

Прежде всего, об этом нужно молиться. Преподобный Симеон Новый Богослов советует молиться много, чтобы Господь послал духовника. Еще один совет: не спешить. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил следующее: когда молодой человек и девушка познакомились и имеют симпатию друг к другу, то до решения вопроса о браке должно пройти три года. Безусловно, между ними должны быть дружеские отношения, целомудренные, и уже к концу третьего года молодые люди должны определиться: могу ли я с этим человеком жить или нет? Вот духовничество - это тоже в каком-то смысле брак, только духовный. И поэтому не сразу нужно проситься в духовные чада к тому священнику, который тебе пришелся по вкусу и отвечает сегодня внутренним твоим запросам. Завтра это может оказаться не так!

Нужно очень внимательно присмотреться к нему, увидеть положительные стороны - а мы, священники, будучи человеками, являем и пристрастные, отрицательные свои стороны. Нужно наблюдать за тем, как священник руководит своими духовными детьми, навязывает ли тотально свою волю, настаивает ли на ней или оставляет человеку свободу. Даже Господь не ограничивает нашу свободу, Он стучится в дверь сердца, именно стучится, но не приказывает: «Откройте Мне дверь!»

- Можно с лёту довериться и духовно не­опытному человеку, «младостарцу»…

Да. Младостарцы - это молодые, не­опытные священники, которые считают себя людьми, знающими волю Божию, всё понимающими, всё видящими. А на самом деле это не так.

Да, безусловно, бывают исключительные случаи: преподобный Александр Свирский уже в 18 лет считался старцем, преподобный Амвросий Оптинский в 38 лет стал старцем. А в обычной нашей жизни люди приходят зрелыми к этой харизме, к тому послушанию, которое Господь может возложить на человека непосредственно или через духовного отца. Но если мы не видим чего, а утверждаем, что видим, и настаиваем на этом, то горе нам, священникам, духовникам!..

Поэтому, повторюсь, спешка ни к чему.

Я уже 36 лет служу в сане священника, и много людей прошло через меня и остановилось у меня как у духовника. Но раньше я преждевременно устанавливал отношения: человек просит об этом, «влюбился» как в священника с первого взгляда и думает, что все будет благополучно. Были и такие случаи, когда люди уходили от меня, наверное, разочаровываясь, наверное, потому, что я не смог достаточно глубоко ответить на их вопросы. А может быть, отвечал так, что вопрошающим было неинтересно слушать. Разные бывают причины отхода верующих мирян от своих духовников. И для того чтобы этого не было, я постепенно, с опытом, стал устанавливать какой-то период, так скажем, «воздержания» до заключения отношений. Я говорю: «Понаблюдайте за мной. Я вам не откажу ни в коем случае, буду сейчас на правах “исполняющего обязанности” духовного отца. Но не буду таковым до тех пор, пока вы не посмотрите на меня достаточно продолжительное время».

- При этом Вы исповедуете этих людей?

Да, конечно, исповедую, беседую, отвечаю на все те вопросы, которые они ставят передо мной.

- Чем отличается духовное чадо от человека, который просто приходит на исповедь?

А чем отличаются свои дети от чужих детей? Наверное, тем же. Твои дети тебя слушаются, по крайней мере, обязаны слушаться до какого-то возраста. Да и потом, может быть, послушание сохраняется, если это полезно будет. А чужие дети тебя не слушаются. Они к тебе могут обращаться за каким-нибудь советом, за конфеткой, условно говоря, за объяснением чего-то. Вот и исповедующийся человек, не являющийся духовным чадом, находится примерно на таком уровне отношений со священником.

Послушание и свобода

Строго говоря, абсолютное послушание - это монашеская категория. А в какой мере послушание может соблюдать мирской человек?

Конечно, необходимо учитывать возможности человека.

Есть определенный круг проблем - не очень разносторонний и обширный, - который люди, живущие в миру, обычно ставят перед нами, священниками. Эти вопросы по сути своей касаются кодекса нравственно-христианской жизни, и когда речь заходит о них, духовное чадо, безусловно, должно проявить послушание.

Ну, например, жизнь в так называемом «гражданском браке», в отношениях, которые не зафиксированы органами государственной власти и Церковью не освящены. Это блуд. Некоторые говорят: «Да я лучше повенчаюсь, я не пойду в ЗАГС». Но эти люди не понимают того, что до революции Церковь сочетала в себе два института: ЗАГС (метрические книги) и сам институт Церкви, где совершались таинства или обряды. И, безусловно, человек, который просит у тебя духовничества, должен послушать тебя и перестать жить в таком незаконном сожительстве. Или же узаконить его. Это же просто, правда?

Есть проблемы другого уровня. К примеру, переход с одной работы на другую работу - правильно это или неправильно? Я знаю, что старцы никогда не советовали просто так переходить на другую работу, допустим, из-за более высокой заработной платы, а рекомендовали своим духовным детям оставаться на прежней работе. И, в общем, опыт показывает: это правильно чаще всего. Почему? Потому что, когда человек переходит на другую работу, он должен адаптироваться, его должны принять сотрудники, сослуживцы, а если не примут, это может закончиться увольнением. Вот тебе и повышенный уровень заработной платы!..

- Должен ли человек обсуждать с духовником любые вопросы семейной жизни? Почему не решить их самому?

Думаю, любое обсуждение должно начаться в семье. Есть вопросы и проблемы, которые муж и жена сами могут отрегулировать. А есть такие, которые приходится выносить на благословение духовника, когда, допустим, муж не согласен с точкой зрения жены или наоборот. Причем нужно понимать: я задаю этот вопрос только в том случае, если я готов исполнить благословение духовника. Если не исполню, потому что не понравится мне ответ, то это профанация отношений. Лучше не подходить с этим вопросом к духовнику и жить по собственной воле, чем спросить и не исполнить.

Об играх в духовную жизнь

Нет ли тут такой опасности: человек, привыкнув обо всем спрашивать духовника, потеряет способность самостоятельно принимать решения и, главное, брать на себя ответственность за них? Раз духовник благословил, он за все и отвечает…

На моей практике я не встречал людей, которые хотели бы возложить всю свою жизнь и попечение о себе на духовного отца. Бывают некоторые отклонения, искривления, неправильности в отношениях с духовным отцом. Например, когда духовные чада спрашивают о каких-то мелочах. Условно скажем: «Благословите меня сегодня сходить в магазин, у меня в холодильнике ничего нет». Но что меня больше удивляет, это то, что иногда люди спрашивают благословения, предположим, на поездку куда-то, уже имея билет, имея путевку: «Благословите ли поехать туда-то во время Великого поста ?» Я в таких случаях говорю: «Такая просьба - профанация. Я могу только помолиться о Вас в вашей поездке, раз Вы сами решили этот вопрос».

Я думаю, опасность скорее не в неумении принимать решения, а в том, что мы достаточно горды, тщеславны и привыкли решать проблемы сами по себе. И поэтому хорошо, когда люди свою голову подклоняют под благословение духовного отца.

И есть, безусловно, сложные вопросы, на которые человек не может сам ответить. А священник, по благодати Божьей, данной ему свыше, во всяком случае, способен дать очень разумный совет.

Получается, что человек не вполне свободен как духовное чадо, у него есть некие обязанности по отношению к духовному отцу?

Как у детей по отношению к родителям. Но эти обязанности необременительны. Сейчас ситуация такова, что многие молодые христиане, закончившие, может быть, даже не один вуз, а два или три, бывают очень самоуверенными: зачастую они считают себя компетентными не только в тех областях, в которых получили профессиональные знания, но и в духовной жизни, где якобы можно с пол-оборота разобраться. Нет, это не так. О таких людях отец Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Нынешние чада Церкви совершенно особые… они приходят к духовной жизни, отягощенные многими годами греховной жизни, извращенными понятиями о добре и зле. А усвоенная ими правда земная восстает на оживающее в душе понятие о Правде Небесной <…> Спасительный крест <…> отвергается, как бремя неудобоносимое. И, внешне поклоняясь великому Кресту Христову и Его Страстям, <…> человек ловко и изобретательно будет сторониться своего личного спасительного креста. И тогда как часто начинается страшнейшая подмена духовной жизни - игрой в духовную жизнь».

- Где все-таки пролегает граница между старчеством и духовничеством?

Старцы от нас, обычных духовников, отличаются вовсе не прозорливостью. Прозорливость, безусловно, сопутствует старчеству. Но старчество - больше, чем прозорливость! Ведь среди людей, которые служат не Богу, а темным силам, есть ясновидящие, которые тоже могут предсказывать судьбу человека.

Главное в старцах - другое: они - носители Божественной любви. Не человеческой, которая пристрастна и бывает часто лжива, а Божественной. И когда ты ощущаешь эту любовь, ты понимаешь, что она - истинна и никакая другая любовь не может заменить ее. Так как на моем веку встретилось мне 11 старцев, мне кажется, хотя я дерзновенно сейчас говорю, что во мне есть некий «индикатор»: подлинный ли старец тот или иной человек или нет. И я могу сказать, что старец узнается по этой любви - всепокрывающей, всепрощающей, нераздражающейся. Той самой, свойства которой описаны в Первом послании к Коринфянам апостола Павла : Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…

Мое послушание на всю жизнь

Как Вы познакомились с Вашим духовным отцом, архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) , и со схиигуменом Саввой ?

К сожалению, в свое время нам, молодежи, священники уделяли очень малое внимание, потому что в советское время им было опас­но вступать в общение с молодыми людьми. Хотя были такие московские иереи, которые с молодежью общались, но их было немного. Я, еще не будучи крещеным (принял крещение спустя полгода после этой поездки), приехал в Псково-Печерский монастырь и познакомился с отцом Саввой (Остапенко). Даже отца Иоанна (Крестьянкина) я не помню, хотя говорили, что он был и мы с ним познакомились. И уже спустя год я снова приехал в Печоры .

И вот как-то отец Савва, зная, что я занимаюсь литературными трудами, предложил мне отредактировать его книгу. И вложил молитовку о духовном отце туда. Я спросил: «Вы хотите меня принять в духовные дети?» Он говорит: «Если ты хочешь, я могу принять». Я знал, что он великий, что это особенный человек… А я был очень тщеславным и, в общем-то, остаюсь до сих пор, наверное, таковым, поэтому иметь такого духовного отца для меня, безусловно, было престижно. Я еще не понимал, что такое духовничество!

Так вот я попросил отца Савву быть моим духовным отцом. О чем я совсем не жалею! Благодарю Бога за то, что он какое-то время, не очень долгое, но руководил мною и обозначил такие важные, реперные точки в моем дальнейшем пути духовной жизни.

- Например? Что больше всего Вам запомнилось из его советов?

После первой моей, генеральной, исповеди он мне сказал: «Я тебе дам послушание, которое тебе может показаться сложным, но это делание всей жизни: не осуждай людей». Я кое-как старался это исполнить, и действительно, это послушание на всю жизнь. И это есть путь к любви.

- Как Вашим духовником стал отец Иоанн (Крестьянкин)?

Несколько раз я обращался к отцу Савве, и параллельно у меня стали нарождаться какие-то отношения с отцом Иоанном (Крестьянкиным). Вот я исповедовался у отца Саввы, он мне говорил: «Благословляю», или «Не благословляю» - и не объяснял ничего. Отец Иоанн не противоречил никогда отцу Савве, их точки зрения, безусловно, совпадали, но отец Иоанн как бы «разжевывал» мне все: почему именно так, почему не по-другому. И мне это оказалось гораздо ближе, чем просто: «благословляю», «не благословляю». Так что постепенно я «перебазировался» к отцу Иоанну, который меня принял в духовные дети.

В отсутствие старцев

- Какова сегодня ситуация с духовничеством?

Сложная. Думаю, не у всех священников, к сожалению, есть дарование духовничества.

- А что такое дарование духовничества, в чем оно заключается?

Я бы так сказал: это разумность требований , которые предъявляет духовник к духовному чаду. Ни в коем случае не ставя себя в пример, я могу сказать из своего опыта, что всегда руководствовался возможностями, силой души человека. И если чувствовал, что я могу передавить и сломать, я останавливался. Если же я чувствовал, что еще есть запас каких-то сил духовных, то я еще более углублялся в душу и давал какие-то советы, которые порой, может быть, было нелегко исполнить, но духовные дети, как правило, стремились их придерживаться.

- Что же случилось сейчас - почему с духовничеством в наше время сложности?

Главное, что происходит, - это исчезновение старцев.

В свое время мне отец Иоанн (Кресть­ян ­ кин) говорил: «Мы знали таких старцев, подобных по духу древним старцам. А вы знаете нас. А потом придут другие, которые не будут отличаться какими-то особыми дарованиями и силой духовной». Вот, наверное, это время и пришло, мы его сейчас переживаем - время, как это сейчас принято называть, апостасии, т. е. отступления от веры. Только по благодати Божией наша Россия и русский народ возрождаются, становятся верующими. И как раз для современного поколения святитель Игнатий Брянчанинов, размышляя о старчестве и об исчезновении его в будущем, говорил: не надо печалиться в связи с исчезновением мудрых духовных руководителей, нужно ориентироваться на духовные книги, на отцов Церкви.

И Вы знаете, вот удивительно, ведь я стал верующим человеком, принял крещение, когда мне было 20 лет, в 1969 году. Прошло 20 с небольшим лет, когда вдруг в России произошли изменения - вышел закон о свободе вероисповедания и свободе совести человека. И вот примерно с этого времени, а лучше сказать, с конца перестройки горбачевской, в 1989 году, стали издаваться православные книги: святые отцы, жития. А сейчас - море этих книг и огромное количество издательств! И мы имеем возможность знакомиться с трудами святителя Игнатия Брянчанинова , святителя Феофана Затворника, многих оптинских старцев, глинских старцев, современных старцев, как отец Иоанн (Крестьянкин), и других, кто после себя оставил труды. И они, в общем-то, для нас ответили на все вопросы, которые сейчас встают перед современным человечеством. Так, например, у отца Иоанна (Крестьянкина) есть «Духовная аптечка», составленная как советы по разным проблемам духовной жизни. Сейчас труды святых отцов систематизируются по темам, предположим: о смирении, о молитве, о гордости и так далее. Мы вполне можем искать духовного руководства и в них.

Причем я своим духовным детям не советую сейчас углубляться в аскетические труды таких подвижников, как, допустим, Исаак Сирин, потому что древние отцы, пустынножители ориентировались на монашество, на людей, живущих глубоко аскетической жизнью. Мы такой жизнью не живем. И если мы попытаемся исполнять их советы, с одной стороны, это, безусловно, может быть благом для нас, а с другой стороны, мы можем оказаться в капкане непонимания и несоответствия такого опыта и современной жизни. От этого возможны душевные помрачения, вплоть до психических заболеваний. Поэтому я ориентирую тех, кто обращается ко мне, на современных старцев и отечественных подвижников благочестия, уже почивших, но оставивших нам свои драгоценные труды, ориентированные на современное общество.

- Что это за книги - Вы можете перечислить еще несколько?

Отец Николай Голубцов, святой праведный отец Алексей Мечёв, конечно, глинские и оптинские старцы , святой праведный отец Иоанн Кронштадтский , Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов . Их море, всех не перечитаешь! И сейчас люди очень занятые - на одну только дорогу на работу или на службу тратишь много времени. Всего не перечитаешь, но достаточно будет и этого для руководства в духовной жизни.

Духовник по переписке

Может ли современный человек иметь духовника на расстоянии? Созваниваться, переписываться по Интернету, лично редко встречаясь или не встречаясь вообще?

Конечно, могут быть такие отношения, и они очень распространены. Я слышал, что такие известные духовники, как протоиерей Владимир Воробьев, протоиерей Димитрий Смирнов имели с неким старцем переписку - брали у него советы письменно и получали ответы письменно.

И, кажется, никто из них ни разу не увидел этого старца. Такое возможно. Нам посчастливилось выбираться в Псково-Печерский монастырь, когда мы хотели, сначала мы приходили к старцам с «простынями» вопросов, потом вопросов становилось все меньше и меньше. А некоторые уже не приезжали, а письменно вопрошали старцев и получали ответы. И руководствовались этими ответами.

Мы снова говорим о старцах, людях особых дарований, прозорливых, которые могли на расстоянии решать определенные вопросы. А как быть с обычными духовниками?

Есть вопросы, на которые, я думаю, обычные духовники-священники, не осененные такой благодатью духовнической, старческой, не могут дать ответ. Вопросы сложные, которые требуют не только внимания и углуб­ления в душу человека, но еще какого-то параллельного знания, духовного познания, дающегося только свыше, только Богом.

Но, предположим, я имею духовных детей, которых давным-давно знаю, и это знание помогает мне, не будучи старцем и прозорливым человеком, решать, может быть, и гораздо более сложные проблемы. А если ты, обычный священник, не знаешь всех сложностей, нюансов жизни твоего духовного чада, как ты можешь ответить на его вопросы и затруднения?

Со временем человек начинает меньше нуждаться в духовнике, меньше задавать вопросов, короче исповедоваться. Нормально ли это?

Я думаю, это нормально. Конечно же, человек учится. Безусловно, любой предмет, по которому мы получаем знания, он гораздо более обширен, чем, допустим, институтская программа. Но тем не менее в институте дают системные знания об этом предмете, достаточно цельные. Основа в тебе заложена, и, опираясь на нее, ты можешь развиваться и дальше. Если у человека пытливый ум, и он продолжает стремиться к познанию интересующего его предмета, то все же постепенно, постепенно вопросов становится все меньше и меньше. Так же и в духовной жизни! Когда мы в последнее время приезжали к отцу Иоанну (Крестьянкину), я выцеживал из себя, как из комара, 2-3 вопроса. Мне нечего было задавать, не было проблем!

И я понимаю, что почти на все вопросы отец Иоанн ответил нам за достаточно продолжительные наши духовные отношения, которые насчитывают три с половиной десятилетия.

- Как Вы относитесь к смене духовника?

Вы знаете, когда я был моложе, я очень ревностно относился к этому, и достаточно сильно переживал, когда от меня отходили духовные дети. Но, если они отходили, допустим, к отцу Иоанну (Крестьянкину) или к таким столпам Церкви, радость от этого превозмогала ту боль, которая во мне была. А сейчас я свободно отношусь.

Руководствуясь поговоркой: рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Человек свободен! И замыкаться на мне, человеке, который не является святым и знает, может, несовершенно, но цену своей духовной жизни… Я бы не хотел этого, не хотел бы говорить о себе: «Вот я - источник знаний». Ничего подобного. Есть люди гораздо мудрее меня. И если мои духовные чада попадают к таким людям, я сейчас уже этому радуюсь и не испытываю боли.

Неправильные отношения

- Какие отношения с духовником могут быть неправильными? Как понять, что они неверно складываются?

Допустим, если человек видит в священнике - я говорю о личностном опыте - старца и обращается к нему как к старцу, это ложное отношение. Я не старец. Неверно, когда человек возвышает обычного духовника и ставит его на пьедестал святости. Мы, люди, я человек, грешный человек, и хотел бы избавиться, как и мои духовные дети, от страстей. Иногда это получается, иногда не получается, но все время молюсь Богу, чтобы Он меня освободил от страстей.

Очень неправильно собирать сведения о духовном отце как о чудотворце: вот здесь он проявил прозорливость, а здесь по его молитвам кто-то выздоровел. Чаще всего это в себе заключает достаточно большой элемент фантазии, и человека, духовника, начинают обожествлять. И потом, когда мы вдруг проявляем слабость, наше падение бывает велико в глазах таких людей. И погибает наша память с шумом, как сказано в Евангелии.

Обязательно ли семье иметь общего духовника, и что делать, если у невесты один, а у жениха другой, как им поступать?

Я придерживаюсь такого взгляда, хотя никогда не настаиваю на нем, что правильней иметь одного духовника. Представим такую картину: в Москве сейчас множество замечательных духовников; они замечательные еще и тем, что имеют опыт общения со старцами, которые передали им какой-то свой опыт - и его не почерпнешь ни в каких книжках!

Но тем не менее в силу разности характеров, личностных подходов они смотрят иногда по-разному на ту или иную проблему и на средства исцеления от той или иной душевной болезни. И это может оказаться камнем преткновения! Предположим, ваш духовник говорит одно в связи с определенной проблемой семейной жизни, а духовник вашего мужа говорит мужу другое в связи с этой же проблемой. И вы оказываетесь перед выбором: что же делать? И теряетесь, потому что вы любите своего духовника и почитаете его за «последнюю инстанцию», а супруг верит своему духовнику. И вот уже конфликт.

- Что же делать?

Я бы таким семьям посоветовал следующее. Если не получается выбора, то жене нужно прислушиваться к своему мужу. Потому что она - за-мужем.

Тайна духовничества

- Что для Вас самое тяжелое в духовничестве и что - самое отрадное?

Самое тяжелое в духовничестве - это то, что моя душа не является обителью для Бога. Вот чем отличались старцы от таких духовников, как я: они зрели душу человека, по благодати Божией видели ее. И давали такие советы, которые были целительны конкретно для этого человека. Вот это то, что мне приносит боль, но ни в коем случае не разочарование, а боль, потому что в духовничестве я вижу для своей души огромные возможности и именно духовничество мне приносит огромнейшее удовлетворение само по себе. Потому что порой я вижу, как советы - не мои, а «слизанные» с кого-то - приносят пользу другому человеку. Это огромная отрада! Это радость, когда советы, почерпнутые тобой у святых отцов и у старцев, оказывают целительное воздействие на души твоих духовных чад.

- В этом и заключается тайна духовничества?

Тайна духовничества - это именно тайна. Раз мы так ее называем, значит, мы в нее не можем глубоко проникнуть своим умом. Я замечал, в особенности в первые 10-15 лет своего священнослужения, что, когда человек со мной заключал эти духовные отношения, сердце мое не то чтобы вмещало его, а становилось сродственным этому человеку. Сразу образовывалась некая нить, и за таких людей я еще более переживал, чем за тех, кто не являлся и не является моими духовными чадами. Вот смотрите, апостол Павел говорит: «Муж и жена - плоть едина , тайна сия велика есть». Я бы сказал, вот в этом заключается тайна. Но как ее объяс­нить? Не объясните.

Господь внедряет в твое сердце, в твою душу какую-то особенную любовь к этому человеку и особенное попечение о нем. Большее, чем о других. И, конечно, я глубоко убежден, открывает гораздо больше о духовных детях, чем о других людях.

Отец Владимир, давайте подытожим нашу беседу. Человек, придя в Церковь, должен стремиться к такому духовному руководству, которое предполагает послушание, поскольку самостоятельно в духовной жизни сложно разобраться. Но, если такие отношения у него не складываются, ему этот процесс не следует форсировать и следует руководствоваться книгами святых отцов.

Да, все верно. Ну и все-таки «временно исполняющий обязанности» духовника тоже должен быть у человека. Иногда мы можем столкнуться с чем-то, что не можем понять, и тогда у такого священника правильней было бы проконсультироваться, для того чтобы не заблудиться в дебрях.

Михайлова (Посашко) Валерия

* Архимандрит Иоанн (Крестьянкин; 1910–2006) - один из самых известных и наиболее почитаемых современных старцев, около 40 лет бывший насельником Псково-Печерского монастыря; духовник, у которого окормлялось огромное количество мирян и монахов. - Ред.

** Схиигумен Савва (Остапенко; 1898–1980) - насельник Псково-Печерского монастыря, известный духовник и автор книг о духовной жизни, почитаемый православными как старец. - Ред.